Сожженная земля [СИ]

Посетители трактира не хотят угомониться,
Все вверх дном, дрожит трактирщик, суета и кутерьма,
Кирасир из Весталеи Нея перепить грозится,
Сразу видно — чужеземец, или выжил из ума.
Смотрит Ней из Сагарота абсолютно трезвым взглядом,
Хоть уже устал трактирщик наливать ему вина,
Кирасир себя колотит пяткой в грудь — мол, буду гадом,
Hо сагарнского владыку напою я допьяна.
И опять же, буду гадом, если я не буду трезвым,
Выпив столько, сколько Нею захмелевшему налил,
Даже если Ней на битву бросит все свои резервы,
Перепить его с избытком весталейцу хватит сил.
Ней над ним лишь посмеялся, опрокидывая кружку,
Даже бдительный трактирщик потерял давно им счет,
Hо тягаться из прикола с весталейцем согласился,
Вдруг случится в мире чудо — и он Нея перепьет.
Потекло вино рекою, счет пошел уже на бочки,
Кирасир держался крепко, но и Ней не отступал,
Весталеец все грозился «это, мол, еще цветочки»,
Hо Ней ягод не дождался — кирасир под стол упал.
И теперь он крепко спит там с недопитой кружкой рядом,
Видимо, свершиться чуду в этом мире не дано!
Смотрит Ней на весталейца абсолютно трезвым взглядом,
И в свою большую кружку наливает он вино.
Смотрит Ней из Сагарота абсолютно трезвым взглядом
И в свою большую кружку наливает он вино![8]

После первого куплета слушатели пустились в пляс под задорную мелодию. Розали выдала несколько проигрышей, повторила песню сначала. И так три раза подряд. Когда у нее отнялись пальцы, а у плясунов — ноги, гитару пришлось отложить. Келитана тихо спросила жену:

— Разве во времена Нея использовались кирасы?

Лаэтана хихикнула.

— Неа! Не было ни кирас, ни кирасиров! В первоначальном варианте песни было невыговариваемое имя тогдашнего вожака Грун — весталейского пиратского клана. Ней заключил с ним пакт. Но в трехсотых годах соседи наконец-то стерли Грун с лица земли. О них все стали забывать, и в семисотых годах непонятное имя непонятно кого заменилось на понятного «кирасира». К тому времени весталейские наемники служили на Ремидее и носили кирасы, так что всем было ясно, о ком песня! Ну а историческая точность никому не нужна в деле увеселения народа!

— Ты у меня такая умная, — прошептала королева, целуя Лаэтану.

Веселье продолжалось почти до утра. К концу попойки Эдера крепко спала поперек королевского ложа. Когда гуляющие начали расходиться, Ке'Лисо поднял Эдеру на руки. Собрался отнести домой, как с прошлой гулянки. Розали осторожно тронула его за рукав.

— Лис, может, не стоит? Пусть кто-нибудь другой отнесет Эдди. Феи справились бы. Там же он… ее муж.

Ун-чу-лай ухмыльнулся.

— Лишенный магии. Он ничего не сделает мне. А посмотреть на него сейчас было бы занятно. Не волнуйся, девочка. Все будет хорошо. Только покажи мне дорогу.

Розали проводила любовника с подругой на руках до бывших покоев Альтуса. Занесла руку, чтобы постучать, но Ке'Лисо остановил ее. Взглядом — руки у него были заняты Эдерой. Мужчина умел посмотреть так, что под его взглядом человек безвольно замирал.

— А вот тебе не стоит ему показываться. Ты магией не владеешь, и он в состоянии сделать тебе какую-нибудь гадость.

— Подруге Эдеры? Не будет связываться, — пожала плечами Розали, но послушно отошла за угол. Она беспрекословно выполняла все, что Ке'Лисо ей советовал. Именно советовал — он не приказывал и не командовал. Но ослушаться его совета было тяжелее, чем проигнорировать иной приказ.

Он постучал сам, удерживая бессознательную Эдеру одной рукой. Никто не открывал. Тогда ун-чу-лай толкнул дверь и вошел. В небольшой гостиной стоял диван, на него он и положил фею. Повернулся, чтобы уйти, но за спиной раздался голос:

— Мэтр Келик. Неожиданно видеть вас здесь.