Рут перестал бубнить себе под нос, коротко кивнул, по всей видимости, выражая согласие. Икрий, Тарк и Тирн смотрели на меня с каменными ничего не выражающими лицами. Ганник улыбнулся кончиками губ. Возможно, его забавляла одна только мысль о том, что в Брундизии он получит шанс схватиться с силами Лукулла лицом к лицу. Вряд ли Ганник видел разницу между Крассом, Помпеем или Лукуллом. Все они римляне, а Ганник испытывал ненависть ко всему римскому и слыл настоящим варваром из тех, кого не исправит ничего и никогда. В свою очередь я не знал, когда произойдет высадка римлянина в порту. Не исключаю, что корабли Лукулла уже вошли в порт, а может в эти часы полководец только объявляет мобилизацию в Македонии. Приходилось идти на риск. Если нам удастся взять город до того, как в нем окажется римский полководец со своими легионами, то…
— Совет окончен! — рявкнул я, пресекая размышления, которые терзали голову.
Пора переходить к делу.
[1]Брундизий
(лат.[2]Цизальпийская Галлия
(лат.[3]Реата
— древний город в Средней Италии. Родина М. Теренция Варрона[4]Mutĭna
, городвцизпаданскойГаллии, надорогеотМедиоланачерезИталию; с 184 г. до н. э. цветущая римская колония[5] Марк Лукулл после консулата получил в управление провинцию Македония. За два года войны (72–71 годы до н. э.) разбил бессов, подчинил Риму всю Фракию, Мёзию и греческие города на западном побережье Чёрного моря, за что был удостоен триумфа.
[6]Монте-Гаргано
([7]Крикс
(лат. Crixus; погиб в 72 до н. э.) — один из предводителей рабов во время восстания Спартака. Вместе со Спартаком он был гладиатором в школе Лентула Батиата в Капуе. Весной 72 г. до н. э. римский консул Луций Геллий Публикола вступил в бой с отрядами Крикса возле горы Гарган, где Крикс был убит.[8]Гней Корнелий Лентул Клодиан
(лат.[9]Спартак напал напал на два легиона Лентула, которые ещё не завершили свой поход через Апеннины у Атерна. Затем Спартак укрепился в лагере, а легаты Лентула попытались окружить лагерь восставших, но были разгромлены и потеряли обоз.
[10] Волчица вскормила молоком Ромула и Рема, легендарных основателей города Рима.
18
Курс на Брундизий был взят. Я никого не хотел видеть и шел в полном одиночестве. Глубоко в душе я понимал неотвратимость, зрелость мер, но нутро выражало протест. Впрочем, если я хотел спасти тех, у кого остался шанс в этой войне, которую нельзя закончить, мне необходимо действовать решительно. Отговорки, сомнения, все это следует оставить далеко позади.
Повстанцы, истерзанные тяжелым противостоянием с Крассом, плелись вдоль побережья Адриатического моря. Уставшие, голодные, раненные, но не сломленные. Шел дождь, размывший дорогу, превративший землю в грязь, затрудняя наш переход. Холодные капли дождя действовали на восставших отрезвляюще. Копийский прорыв, как поспешно окрестили события минувшего дня острые на язык галлы, собрал кровавый урожай. Счет убитых римлян приблизился к отметке в несколько тысяч человек, но даже самые лучшие из нас теперь походили скорее на живых трупов, нежели на способных дать бой солдат. Дисциплина дышала ладаном, марш отнимал последние силы, но офицеры понимали, что выпади восставшие из строя и мы остановимся совсем. Промокшие до нитки, повстанцы шли, твердо видя свою цель всего в двух дневных переходах, у стен казавшегося неприступным Брундизия. Ни один из тех, кто вырвался из ада Копии не жаловался. Каждый понимал, что происходит и почему. Доведенные до точки кипения, мои люди отдали движению сопротивления свои сердца, отвагу, гнев, который они обрушили на врага.