Спартак

Отряды вернулись в лагерь на рассвете. Уставшие, разбитые, вымотанные и промерзшие до ниточки. Прибывающие один за другим командиры докладывали, что не оставили камня на камне от охраны вилл и освободили рабов. Однако те срывались с катушек и принимались грабить, насиловать и убивать своих бывших господ…

Результаты вылазки обсудили за завтраком. Полководцы, члены моего военного совета Тирн, Рут, Аниций и Лукор уплетали за обе щеки вареные яйца, жареное мясо, хлеб и все прочее, чем радовали нас каннские торгаши-спекулянты за огромные деньги. Аниций и Лукор были заняты игрой в кости, Рут одну за другой пропускал чаши вина, Тирн вырезал кинжалом на столешнице рисунок. Все ожидали, когда я начну разговор.

— Подай-ка сырку, — Лукор проиграл в очередной раз, свернул игру и обратился к Тирну, рядом с которым лежала головка сыра.

— Угощайся, — Галл отломил от головки ломоть.

— Благодарю, — наверняка Лукор хотел улыбнуться, но вместо улыбки на его лице застыл хищный оскал. С такой варварской ухмылкой он уставился на меня. — Не тяни, Спартак, я проиграл уже пятую партию, а все потому, что ты не ешь, молчишь, толком не пьешь вино и сверлишь меня взглядом.

— Я тоже жду, когда ты начнешь, — согласился Аниций, варвар выковыривал из зубов куски застрявшего мяса.

Я поставил на стол свою чашу с вином, и вправду оставшуюся полной.

— Обсудим нашу вылазку, — сказал я.

Лукор откусил от своего ломтя сыра огромный кусок и пережевывая его, забурчал.

— Чего обсуждать? Одни отморозки захотели надрать нам задницы, другим задницы надрали мы, третьи вовсе бежали… — гладиатор закашлялся, подавившись сыром.

— Жуй лучше, — раздраженно фыркнул гопломах, перебивая Лукора.

— Я что-то сказал не так? — Лукор прокашлялся, запил вином и зыркнул на Рута. Крошки повисли на его бороде и усах.

Аниций, поняв, что Лукор больше не будет играть с ним в кости, включился в наш разговор. Сложил руки на стол, немного подался вперед, готовясь слушать.

Тирн оторвался от своего рисунка. Из-под лезвия кинжала вышел измалеванный кучей пересекающихся линий квадрат. Тирн поймал мой взгляд на своем рисунке и прикрыл его рукой.

— Теперь мы знаем на что рассчитывать, — заверил он.

— Ба! На что же? — Лукор принялся за сухарь, размачивая его в вине, чтобы не сломать свой единственный передний зуб.

— Сам подумай, — предложил Тирн. — Помощи искать больше негде, с Лукуллом и Крассом мы остались один на один.

— Дело говорит, — кивнул Аниций. — Самое время сосредоточиться на обороне лагеря.

Настроив офицеров на нужный лад, я достал из-за пазухи карту Италии, сдвинул чаши с тарелками, расстелил ее по столу. Карты я использовал регулярно и также регулярно дополнял. На карте точками были обозначены с десяток латифундий, те самые, на которые мы совершили набеги минувшим вечером. Большая часть вилл на этих землях принадлежала Луцию Лукуллу, покорителю Азии.

— Посмотрите на карту, братья, — призвал я.

Полководцы нехотя уставились на карту, я продолжил. Я очертил границу латифундий. Получался большой круг диаметром с десяток лиг, охватывающий в большей части восточную Апулию. Наш лагерь получался крайней западной точкой этой границы, когда как на востоке граница не много не доставала до города-порта Бари[1] на адриатическом побережье.

— В этих местах проведены вылазки, тысяча сорвиголов обрели свободу, на которую не рассчитывали.

— И не заслуживали, — вздохнул Рут.

— Ты прав. Это люди не то, чтобы не заслужили свободу, они не заслужили самого права называться людьми, — охотно согласился я с гопломахом. — Но факт остается фактом, озлобленные рабы оказались на свободе. Здесь, здесь и здесь, — я указал на точки. — У кого какие предположения, что произойдет дальше?

Гладиаторы склонились над картой, тыкали пальцами в точки-латифундии, выдвигали предположения. Аниций заявил, что рабы, пожелают сохранить свободу как можно дольше, поэтому двинуться к Барию, откуда покинут Италию на кораблях. Открывался мореходный сезон, и невольники способны переплыть Адриатическое море, оказавшись на другом берегу, в Далмации[2] или Македонии[3], откуда открывался путь во Фракию[4], Мезию[5] и множество других мест. Лукор предположил, что рабы двинуться на юг, к бескрайним просторам Лукании и Бруттия, где затеряются от римского взора. Тирн поддержал Лукора, но продвинулся еще дальше, считая, что невольники минуют Луканию и Брутию, а после переправятся на Сицилию или вступят в ряды киликийских пиратов.