Спартак

Он продолжал нести чушь про мнимое неравенство, про выкуп и развернулся вполоборота, будто обращаясь к толпе застывших поодаль невольников латифундистов. Я увидел, как в его руках мелькнул осколок камня, зажатый между пальцами в кулаке. Он приготовился нанести удар, но я ударил на опережение. Наотмашь, тыльной стороной ладони по покрытому коростой лицу. Бородач рухнул наземь, плюясь кровью и осыпая меня проклятьями. Осколок упал у его ног. Бывшие рабы, не отпускавшие палки и камни, замерли. Мои бойцы обнажили свои клинки. Какая же каша творилась в головах тех, кто только что не оставил камня на камне от виллы своего доминуса. На лицах бывших невольников застыла ярость. Животное, неконтролируемое желание убивать, бросило рабов в отчаянное наступление с палками и камнями против холодной смертельной стали. Я отбил несколько брошенных в меня камней, на ходу оседлал Фунтика и отступил к своему отряду.

— Заберем у них лошадей!

— Доспехи!

— Оружие!

Несколько невольнико пали, сраженные точечными ударами моих гладиаторов, захлебываясь в собственной крови. Остальные буром перли вперед. Ничего не стоило выпотрошить из этих неблагодарных людей кишки. Но их высвободившаяся ярость, это именно то, что мне нужно, именно то, чего я ждал.

— Уходим! — выкрикнул я.

Гладиаторы не стали задавать вопросов. Мы развернули своих коней и сразу перешли на галоп. Копыта жеребцов подняли с земли пыль, облако которой скрыло от наших взглядов обезумевшую, дикую толпу рабов, выкрикивавшую нам вслед проклятия и угрозы. Теперь их оковы спали… Очень скоро крики растворились в ночи. Время спустя мрак поглотил догорающую виллу.

Хотелось верить, что начальники отрядов не ослушаются мой приказ и не утопят апулийские латифундии в крови рабов. Мне необходимо, чтобы шайки неконтролируемых невольников, захлебывающихся в собственной ярости, вырвались на земли Апулии.

Записки Марка Лициния Красса

Я вошел в Рим без приглашения, с отрядом конницы. На улицы выходил народ, люди приветственно вскидывали руки, выкрикивали мое, Марка Красса, имя, выражая свое расположение[1]. Мы вихрем обогнули Целий, оказались на Велии[2] у Палатина[3], на всем ходу устремилась к площади Форума и Капитолию[4], к курия Корнелия[5], где седал сенат. Впереди показался храм Ларов[6], рядом очертания Священной дороги[7]. Миновали здание Регия[8] с тремя огромными арками, (в каждую из которых мог запросто заехать слон с груженной колесницей) и храм весталок[9].

На Форуме подгоняемая криками кавалеристов толпа отступила к Этрусской улице[10], в район Велабра[11], кого-то согнали к Аргилету[12], в долину Субуру[13]. Я, следуя традиции остановился у храма Диоскуров и напоил лошадей в источнике Ютурны[14].

Римский форум…

Некогда первые римляне хоронили на месте будущего Форума своих предков. Неправда ли символично, что на костях предков решалась судьба Республики?

Через ростры комиций[15] виднелось здание курии, носившее имя Счастливого Суллы. Я спешился, вошел в курии и сообщил, что Марк Лициний Красс прибыл в Рим, как меня просили. С этими словами, я выпотрошил к своим ногам мешок с отрезанными головами консулов. Я встал на голову Суры одной ногой, оперся локтями о колено и устремил взгляд на старика, лысого и исхудавшего — первого среди равных, принцепса[16] Луция Валерия Флакка[17], Флакк сказал, что он, потомок рода Валериев одного из основателей Республики Публия Валерия Публиколы[18], не узнает меня и ему стыдно наблюдать, как один из лучших государственных сынов рушит республиканские устои нашего государства! Одумайся, Красс, пока еще не поздно что-либо изменить — таковы были его слова.