Спартак

Ближе к полудню я получил первые данные от разведчиков. Мои опасения развеялись. Догадка о поведении латифундийских невольников напротив оказалась верна. Получившие свободу рабы за минувшую ночь начали объединяться в крупные группы вместо того, чтобы уничтожить друг друга. Эти группы двинулись к Аппиевой дороге в поисках провианта и ночлега. Там встретились, на рассвете случились первые стычки, не обошлось без жертв, но за всю ночь погибло лишь несколько десятков человек. Не так много, как я рассчитывал сперва. Крупные группы после подобных стычек пожирали малые, объединяясь. У каждой группы появлялся лидер. Лидеры быстро сменялись, и я понимал, что в конечном итоге невольники собьются в одну большую группу, у нее останется один лидер или возможно нечто наподобие совета.

По итогу на следующий день по Апулии бродила объединившаяся толпа в несколько тысяч человек, движимая жаждой мести, разрушения и наживы. Голодные, не спавшие, на одном только адреналине, невольники двинулись к Каннам. По заверениям моих разведчиков, вооруженные чем попало рабы атаковали городские стены. К вечеру, терпя чудовищные потери, невольники прошли незначительный городской гарнизон, охраняемый одной центурией. Всю ночь, они грабили, убивали, насиловали и издевались над горожанами, немногим из которых удалось бежать из самого настоящего ада. Рабы опустошали склады, завладели арсеналом и остались в Каннах до рассвета. За один вечер процветающие Канны были превращены в затхлый городишка. Я знал, когда в Каннах кончиться вино, иссякнут запасы хлеба, а невольникам наскучат местные женщины, они покинут город, чтобы заново испытать эмоции в другом месте. Он считали себя смертниками, брали от жизни все, что могли взять и понимали, что смерть придет за ними в любой момент. Страх смерти остался далеко позади, вместе со сброшенными рабскими оковами.

Теперь я мог озвучить задачу, которую преследовал. Юго-Восток Италии должен погрязнуть в гражданской войне. Бездействие Лукулла могло объясняться его нежеланием вмешиваться в игру до того, как будут обозначены игроки. Я должен заставить Лукулла сорваться из лагеря при Таренте, что будет расценено Крассом, как проявление агрессии и вобьет клин в отношения между двумя полководцами. Но главное — это задержит Марка Лукулла в Апулии. Я не знал каковы запасы провианта в его войсках, но если беглецы с латифундий паразитируют регион и перекроют Аппиеву дорогу, положение войск Лукулла сделается катастрофическим, что подтолкнет полководца к решительным действиям и утопит в распрях с невольниками.

Стояла глубокая ночь. При свете костров и факелов в нашем лагере кипели приготовления. Температура близилась к нулю, поэтому я кутался в плащ, изо рта шел пар. Никто не затягивал, решили выдвигаться утром. Готовили коней, собирали снаряжение, заправляли мечи. После недолгих прений, вспыхнувших между моими полководцами, увеличили число конных отрядов втрое. Основной аргумент выдвинул Аниций, благоразумно посчитавший, что нам не следует размениваться, а стоит выдвинуть отряды ко всем апулийским латифундиям разом, чтобы выплеснуть в Юго-Восточную Италию тысячи отмороженных безумцев.

Я закутался в плащ, выпустил изо рта пар, наблюдая как он растворяется в воздухе. Я отдал Тирну приказ, который молодой галл приведет к исполнению после того, как латифундиийские невольники Апулии будут освобождены до конца… Что касается меня, я не поеду освобождать латифундии. Вместе со своим отрядом сорвиголов у нас совершенно другие планы.

Записки Марка Лициния Красса.

Разведка сообщает, что Спартак прорвал оцепление Скрофы, наголову разгромил моего квестора и увильнул. Варрон Лукулл, не имея прямого приказа к действию, снялся с лагеря под Таррентом и стремительно перемещает свои войска! Этот человек не желает признавать новую власть Марка Красса, за что жестоко поплатиться. Я докажу Марку Варрону Лукуллу, а если понадобится, то и его брату, что с новой властью им придется считаться…

* * *