Спартак — фракиец из племени медов

Из-за особенностей рельефа легиону пришлось несколько удлинить свой путь, так что воины устали больше, чем при обычном дневном переходе. Остановились недалеко от реки, у рощицы. Впереди открывалась просторная равнина, за которой виднелись пологие голые возвышения, переходящие дальше в пересеченную местность с редким кустарником. С этой стороны не могло быть никаких неожиданностей. С трех остальных сторон тоже была равнина, но не столь обширная. Конная разведка осмотрела и мельчайшие ложбинки вокруг. Лучшего места для постоянного лагеря нельзя было и пожелать.

После короткого отдыха были определены границы лагеря и начались окопные работы.

Но не успели командиры отдать приказ о первой передышке, как с южной стороны показался всадник. Это был дозорный. Спрыгнув с коня, он сообщил, что появилась многочисленная вражеская конница. Вскоре топот множества копыт подтвердил его сообщение. Сразу же был дан сигнал тревоги.

Римских воинов охватил страх. Так перед летней бурей листва деревьев и высокие стебли луговых злаков еще издали чувствуют холодное дуновение приближающейся отвесной стены дождя. Усталые, ошарашенные неожиданным известием, они продолжали добросовестно выполнять указания командиров. Но их как бы оставила обычная уверенность в себе.

А на них неслись свежие силы противника, подстегиваемого яростью и нетерпением прогнать со своей земли непрошенных гостей.

Конница летела длинной и плотной колонной.

Долабелла сразу сообразил, что такой напор может сдержать только многослойная живая стена. Он приказал головным когортам быстро собраться и развернуться фронтом к противнику. А задним когортам построиться на месте резерва, чтобы их можно было использовать там, где потребуется в ходе сражения. Но отдав приказ, Долабелла тут же понял, что совершил ошибку.

Легионеры, уставшие от длительного марша и земляных работ, строились не очень проворно, несмотря на растущую тревогу. Между передними и задними рядами сразу наметилась пустая зона. Долабелла вздрогнул, подумав, что как раз сюда, в эту довольно широкую щель, может легко ворваться вражеская конница. Даже самый бестолковый военачальник обязательно воспользуется этой возможностью, ударит в спину главным силам, раздробит их ряды, у которых уже и времени не останется на перестроение, а тем временем резерв будет изолирован.

Конница, уже почти приблизившаяся к наспех выстроенным когортам, внезапно повернула направо. Пока последовал второй приказ встать лицом к оказавшемуся под угрозой левому флангу, она уже обогнула его и появилась в тылу у выстроенной боевой линии по всей ее протяженности. В пятидесяти шагах от римлян конница резко остановилась. С каждого коня спрыгнуло по два воина, вооруженных лишь короткими, слегка изогнутыми мечами и легкими щитами. На каждую пятерку коней оставалось по одному всаднику, который тут же уводил их с поля брани.

Третий приказ заставил повернуться римлян лицом к яростно мчавшимся на них фракийцам. Уже не оставалось времени на команду метать копья — пилумы. Этим оружием римляне пользовались перед самым началом сражения, когда противник был в десяти-двадцати шагах. Его назначение было пробить щит вражеского воина, вогнать в него тяжелый железный наконечник. Пилум весил около шести килограммов, так что потом щитом уже было невозможно пользоваться, и противник оказывался наполовину обезоруженным, и тут легионер начинал действовать мечом. На этот же раз римлян опередили, и сразу разгорелся рукопашный бой, в котором равных фракийцам не было. С ревом и проклятиями они налетали на римских воинов, яростно орудовали мечами, рубили, кололи. Часть фракийцев — хвост конной колонны — обрушилась на резерв римлян, и там тоже кипела битва.

Оба войска во многих местах вклинились друг в друга, перемешались; царила полная неразбериха. Такой способ ведения боя был чужд римлянам, но свойственен фракийцам. Сила римской армии была в сомкнутом строю, и в точном выполнении команд. Сейчас же шеренги были совершенно расстроены, и в наступившем беспорядке команды не достигали цели. В то же время боевая тактика фракийцев основывалась на ловкости и находчивости каждого отдельного воина, который хорошо знал, как нужно воспользоваться паникой в рядах противника.

Снова послышался топот множества копыт, и точно из-под земли выросли конные отряды пеонцев, которых фракийцы встретили дружным ликованием! А римляне? Будто какой-то неслышный сигнал повернул их к роще, подсказав, что только там можно найти спасение. И они в одно мгновение перестали быть бойцами. Им во что бы то ни стало нужно было достичь рощи раньше пеонской конницы...

Это была уже не битва, а беспорядочная рубка, убийство перепуганных людей, которыми никто не командовал. Они бежали прямо на противника, даже не пытаясь защититься от его ударов, ничего не видя и не слыша, они стремились туда, где, как им казалось, враг не может их настичь...