Спартак — фракиец из племени медов

И он объяснил Мукапору, что бранные слова, употребляемые римлянами, служат лишь для выражения злости на кого-то, но ими нельзя оскорбить, унизить человека, привести его в состояние подавленности. Латинский язык, в отличие от фракийского, беден для изъявления недобрых чувств.

Фракийский вождь отправил командиров к своим отрядам. И тотчас же начался отвод войск. Фракийцы двигались бесшумно, двумя потоками, туда, где их ожидали конники, каждый из которых держал на поводу по несколько коней. Пехотинцы садились на коня по двое. И уже через полтора часа фракийцы отошли от римлян на такое расстояние, которое те могли преодолеть лишь к полудню следующего дня.

Римские легионеры, построенные в боевом порядке, больше часа ожидали атаки фракийцев, центурионы и командиры когорт были начеку, — вот-вот раздастся яростный рев, обычно сопровождавший ночные атаки фракийцев. Озадаченный долгим затишьем, Помпедий Долабелла разрешил половине своего войска лечь отдыхать, а вторая половина в полной готовности ожидала начала битвы до сигнала побудки.

15.

Перед рассветом, еще в темноте, римский полководец отдал приказ разбудить воинов, чтобы они могли, сложив палатки, построиться для нападения — он хотел использовать преимущество внезапности. Но, поднявшись на насыпной вал возле одного из наблюдательных постов и взглянув в сторону фракийского стана, он не увидел ни малейших признаков человеческого присутствия на том берегу реки. А когда совсем рассвело, он понял, что фракийцы исчезли, словно их никогда там и не было.

Долабелла долго разглядывал окрестности, чтобы снова и снова увериться в том, что враг действительно покинул место расположения, и самодовольно улыбнулся:

— Всегда приятно, когда перехитришь врага. Особенно, когда он опасный. А эти варвары известны своим коварством.

К Долабелле подошел командир одной из когорт. Он тоже посмотрел на опустевший фракийский стан и спросил, не скрывая удивления:

— Что все это значит? Что ты об этом думаешь?

Долабелла ответил:

— Я думаю, что они считают нас настолько же наивными, насколько себя — хитрыми и мудрыми. Но сейчас мы предоставим им еще одну возможность получше узнать нас. И пусть себе воображают, что мы легко попались им на удочку.

— Но зачем им нужно было появляться здесь вчера?

— Они просто хотели сбить нас с толку. Мне уже ясно, что они и не собирались на нас нападать.

Значит... они играют с нами в прятки?

— Да, но в этой игре участвуют они одни, — ответил Долабелла, по-прежнему глядя на тот берег. — Пусть они прячутся, а мы будем заниматься своим делом.

Он думал о том, что таит в себе незнакомая местность, открывавшаяся его взору далеко впереди — лесистые горные отроги по обеим сторонам реки. Прикинув, что туда можно дойти до наступления сумерек, он продолжал:

— Эти хитрецы хорошо рассчитали, что там мы устроим лагерь, переночуем, а утром двинемся через ущелье. А они займут удобные для нападения места по обеим его сторонам. Наверняка они так считают... и, вероятно, уже радуются, что скоро мы окажемся в их руках. Все они обдумали, только одного не смогли предвидеть — что мы вообще не пойдем туда, где они нас ждут. Да, ловко подстроено, но... без нашего согласия...

Командир прервал его:

— Но как же... мы пройдем через ущелье?

— Мы остановимся по эту сторону гор — и ни шагу дальше!

— А зачем тогда туда идти?

— Мы там построим лагерь и укрепим его как следует. Поэтому, — продолжал Долабелла, — сейчас главная наша забота — выбрать удобное место для такого лагеря. Именно оттуда мы будем давать указания пеонцам, как поступать с медами...

— ... не доверяя полностью пеонцам.

— Я не был бы истинным римлянином, если бы им доверял. Но нельзя назвать истинным римлянином и того, кто для достижения своих целей не привлекает и тех, кому не доверяет. Пеонцы, которым мы поручим управлять медами, вначале будут нас обманывать — пока окончательно не убедятся, что Рим располагает достаточными силами для того, чтобы держать в узде фракийские племена. Власть их опьянит. И зная, что мы дали им эту власть, но так же можем легко отдать ее другому племени, они будут нам послушны. А привыкнут — так даже полюбят нас.

Он обернулся к лагерю. Все было уже убрано. Воины собирались вокруг своих центурионов.

Долабелла и командир когорты спустились с насыпи.

Помпедий Долабелла изменил свой приказ — вместо боевого построения когорты перестроились в походную колонну. Трубы и букцины протрубили поход.

Половина воинов спала в эту ночь совсем мало. Вечером им поручат более легкую работу по устройству лагеря, и они лягут спать раньше других. А чтобы они не клевали носом в походе, особенно в часы полуденного зноя, музыканты с пищалками, сделанными из бедренной кости орла, постоянно поддерживали ободряющей мелодией ритм марша.