Спартак — фракиец из племени медов

Меды уже закончили сражение и принялись проворно собирать добычу. Пеонцы довершали истребление беспорядочной толпы вражеских воинов, удовлетворяясь теми, кто попадал им под руку. В этой неразберихе удавалось избежать смерти лишь отдельным группам отчаявшихся беглецов и отдельным легионерам. Побросав оружие, они в панике метались, ища где бы спрятаться. Пеонцы уже не трогали их; заметив, что меды слишком усердно занимаются сбором добычи в римском лагере, они поняли, что если сейчас же не займутся тем же, то останутся ни с чем.

Только конники могли бы сейчас догнать беглецов. Но и они видели, что происходит на опустевшем ратном поле; если не поспешить, то придется возвращаться домой без вещественных доказательств своей победы. Поэтому они предпочли пощадить жалкие остатки римского войска, чтобы не отстать от товарищей по оружию.

16.

Во время боя Спартак со своим отрядом взял в плен весь преториум. Поручив самым надежным бойцам охранять пленников, он продолжал с остальными истребление объятых паникой врагов. Но как только другие командиры отпустили своих конников собирать добычу, и он не стал удерживать своих.

Если бы не стремление фракийцев опередить друг друга в сборе трофеев, вряд ли остался бы в живых хоть один римлянин, чтобы рассказать потом об этой резне, в которой были изрублены тысячи доблестных воинов, прошедших многие сражения и своей силой, боевым умением, своей непобедимостью вселявших страх везде, куда бы они ни приходили.

Во время дележа добычи меды и пеонцы сразу же поссорились. Меды награбили больше и считали, что так и должно быть, потому что их роль была решающей для достижения победы. Пеонцы, не отрицая их заслуг, все же доказывали, что меды в ходе битвы заняли большую часть поля сражения.

Мечи, копья, шлемы, доспехи, палатки, лопаты, мешки с овсом, ржаными сухарями и все, что можно было найти в лагере и снять с убитых легионеров, было принесено на место дележа и свалено в две кучи. Младшие командиры медов и пеонцев ожесточенно спорили между собой.

— Смотрите, сколько набрали вы, и что досталось нам, — кричал один из пеонцев.

— А вы не видите, сколько убито римлян там, где сражались мы, и сколько на вашем участке?

— Мы не виноваты, что так получилось. Они в суматохе бросились в нашу сторону, и вам оставалось только рубить, а мы должны были их удерживать, чтобы они не разбежались, — кто-то из пеонцев попытался приуменьшить заслуги медов.

— Кто сделал больше, тому и добычи больше. Кто вам мешал сделать столько же, сколько и мы?

— Есть договоренность между нашими военачальниками, сказал один из пеонцев, — о том, что добыча делится поровну.

— Но мы же истребили большую часть римского войска, — возразил кто-то из медов. Мы подбирали только то, что было там, где мы дрались. И это — наше по справедливости.

— Добыча общая, и теперь ее надо поделить.

— Посмотрим как вы будете делить то, что заработано чужим трудом...

— И по-вашему не будет! Мы вам не для того помогали...

В стороне от младших командиров стояли Мукапор и Садал. Они видели, что происходит между солдатами, и сами говорили о том же, хотя и спокойнее, приводя в доказательство своей правоты приблизительно те же доводы, что и младшие командиры.

Наконец Мукапор, чтобы склонить союзника к уступкам, сказал:

— Не будем больше спорить. Предстоят новые сражения. Римляне не простят нам гибели своих легионеров и снова вернутся. Вот тогда, даю тебе слово чести, большая часть добычи достанется твоим людям.

Садал подумал и ответил:

— Я не против. Только... Давай спросим моих командиров, согласны ли они ждать до тех пор.

Мукапор продолжал настаивать:

— Сначала надо, чтобы мы с тобой согласились, а потом уже можно спрашивать подчиненных. Нам легче договориться, потому что мы умеем вести переговоры. А они скажут: "Лучше синица в руках, чем журавль в небе".

Садал ухмыльнулся:

— И мне сдается, что они так скажут.

Спартак, наблюдавший со стороны за ожесточенным спором младших командиров, подошел к ним, поднял меч, чтобы водворить тишину, и сказал:

— Стоит ли спорить о вещах, которые не были ни нашими, ни вашими, а упали прямо с неба. И вместо того, чтобы разумно все это поделить, все мы словно с ума посходили, кидаемся друг на друга как псы. Что вы так ожесточились? Разве нельзя толком разобраться? И потом — взгляните на эти груды, — он показал на сваленную добычу, — да разве мы сумеем все это унести домой? На коней по уши навалим, на себя нагрузим и все равно еще останется. Зачем жадничать? Не лучше ли предоставить нашим военачальникам спокойно решить этот спор? Они разберутся. И то, что решат, пусть будет законом для нас.

Шум уменьшился.

Спартак подошел к Мукапору, сказал ему что-то на ухо и вернулся к своим бойцам, которые стояли, упершись ладонями в рукояти мечей, и не принимали участия в перепалке.

Посовещавшись, Мукапор и Садал подошли каждый к своему войску.

Садал сообщил, что решено разделить добычу поровну. Пеонцы встретили это известие шумным ликованием.

Меды молчали.

Мукапор подал знак своим командирам следовать за ним.