Спартак. Гладиатор

Карбон глубоко вздохнул, прокрался к калитке и заглянул внутрь. Никого. Он увидел лишь большой типичный римский сад. Половину места занимали аккуратные ряды виноградника и лимонные, инжирные и апельсиновые деревья. Остальную землю отдали под овощи и травы. Двор с трех сторон обнесли стеной из красного кирпича, а четвертой стеной служила тыльная часть дома. В ней имелась небольшая дверь, через которую выходили в сад. Она оказалась закрыта.

Карбон обшарил двор взглядом. Он увидел лишь что-то вроде сарая для инструментов и колодец. Никакого святилища.

— Где оно?

— Тебе его не видно. Оно у этой стены. — Девочка постучала по кирпичной кладке.

Карбон зашел внутрь. Место, посвященное Дионису, заметил сразу. Примерно в дюжине шагов от задней стены сада высились два ряда столбов. Они поддерживали низкую деревянную крышу. Это не шло ни в какое сравнение даже с самым скромным римским храмом, но это, несомненно, было место поклонения. Пол, кое-как выложенный каменными плитами, покрывали подношения. Там стояли десятки маленьких масляных ламп, статуэтки Диониса и его менад, а также кувшины с вином, лежали груды оливок и небольшие снопы пшеницы. Еще пол усеивали бронзовые монеты, даже попадались серебряные денарии.

Лишь подойдя к входу в храм, Карбон сумел оценить изображения. Глаза его расширились. Под крышей стена сада была оштукатурена, а потом расписана. Там находились три большие панели, увитые плющом, одним из любимых символов Диониса. На левой изобразили буколическую сцену сбора винограда. На заднем плане мужчины складывали собранные гроздья в корзины. Другие работники несли груды фиолетовых гроздьев к божеству на переднем плане, возлежащему на пиршественном ложе, в окружении слуг с ветками виноградной лозы. Безбородый, нагой юноша Дионис держал кантарус, ритуальную чашу для питья. Карбон непроизвольно склонил голову: «Я прошу тебя о защите, о Великий. Для нас обоих».

На средней панели Диониса изобразили в виде мужчины куда более старшего возраста, бородатым, в греческом хитоне. На плечи его была наброшена оленья шкура. Вокруг бога толпились женщины: одни почтительно прислуживали ему, другие плясали, охваченные экстатическим безумием, но большинство из них совокуплялись с мужчинами прямо на полу. А вот третья картина Карбону не понравилась. На ней Дионис, снова юный, спускался в подземный мир, чтобы поприветствовать Гадеса. «Уж не это ли ты сделал сегодня? Заключил договор с Гадесом? Очень на то похоже».

Юноша сжал зубы. Какими бы ни были намерения Диониса, здесь, по крайней мере, девочке не должно ничего грозить. Карбон повернулся и обнаружил, что она смотрит на него.

— Я думала, Вакху молятся только рабы и женщины. Или чужеземцы.

— Жена моего вождя — жрица Диониса. Я научился относиться к нему с большим почтением.

— Ты же римлянин, — обвиняюще сказала девочка. — Что ты делаешь среди этих кровожадных рабов?

— Не твое дело! — огрызнулся Карбон. Он указал на дверь. — Ее можно запереть отсюда?

— Нет. Только изнутри кухни.

Проклятье! Если он останется здесь, то не сумеет больше никого спасти.

— Будь в святилище. В сад никто не зайдет. А даже если и зайдет, тебя не увидят, — грубовато приказал он.

— Ты собираешься бросить меня? — Девочка снова заплакала.

— Я должен, — пробормотал он. Потом, пытаясь ее успокоить, сказал: — Я загляну в дом. Посмотрю, что там происходит, — нужно убедиться в твоей безопасности. — Сам Карбон ни в какую безопасность не верил.

Девочка выглядела очень несчастной, но Карбон не знал, что еще сказать или сделать. Приподняв меч, он зашагал к маленькой деревянной двери. Подойдя к ней, осторожно прижался ухом к доскам и прислушался. Все те же голоса, хотя и чуть более приглушенно. Карбон отсчитал пятьдесят ударов сердца, но шум громче не становился. Значит, в кухне никого нет. Он взялся за защелку. Та поднялась со щелчком. Карбон снова прижался ухом к двери. Ничего. У него скрутило внутренности, но он отворил дверь и заглянул внутрь.

Кухня была перевернута вверх дном. Повсюду валялись осколки битой посуды. Мешки с мукой вспороты, связки лука и пучки трав срублены с балок. Вокруг разбитой амфоры расплылась лужа оливкового масла. Карбон шагнул внутрь. Увидев пятна крови на выложенном плиткой полу, он застыл. Потом крадучись двинулся дальше и обнаружил, что в дверном проеме кухни распластался старик. Он был почти обезглавлен. Его голова лежала под неестественным углом к телу. Карбон никогда не видел столько крови вокруг одного человека. Похоже, из него вся кровь вытекла.

Женский крик заставил его остановиться. За ним последовал еще один полный страдания крик, тоже женский, а за ним громкий мужской хохот.

— Давай трахнем их на заднем дворе! — проорал кто-то.

— Отличная идея! — отозвался второй.

— Я первый, — произнес третий, властный голос. — Я не собираюсь трахать этих сук после вашей грязи. У меня так хер может отвалиться от того, что я поймаю.

Послышались нервные смешки, но возражать никто не стал.

«Крикс?! Что он тут делает?»

Карбон крадучись двинулся обратно к двери, но внезапно первая женщина закричала снова: