Спартак. Гладиатор

— Ну а пока на его счету лишь поражения, — с хищной улыбкой произнес Ганник.

— И скоро добавится еще одно, — пророкотал Крикс.

— Гонец сообщил, что у Вариния сейчас больше шести тысяч человек, — предостерег Каст. — Он навербовал много народу в Кумах.

— Только и всего? — фыркнул Крикс. — Да это капля в море по сравнению с нашими силами!

— И все же давайте не будем его недооценивать, — возразил Спартак. — Это больше легиона.

— Ты никак с этой легкой жизнью потерял вкус к борьбе? — насмешливо бросил Крикс.

Взгляд Спартака сделался холодным и спокойным.

— А ты как думаешь?

— Я… — начал было Крикс, но Спартак оборвал его:

— Я уже пообещал, что мы будем драться с Варинием, и всегда держу свое слово. Но при таком количестве легионеров нам следует соблюдать осторожность. Нас в восемь, а то и в девять раз больше, чем этих сукиных детей, но часто доводилось видеть римскую армию в куда более скверных обстоятельствах — и все же она побеждала.

На лице Каста отразилась настороженность. Ганник потер нос и промолчал.

— С нами такого не случится! — яростно возразил Крикс.

— Да, черт побери! — Спартак посмотрел в глаза гонцу. — Далеко ли они от Туриума?

— Примерно в двух днях пути, господин.

— Два дня…

Лицо Спартака стало задумчивым, и Ганник тут же вцепился во фракийца:

— Появились идеи?

— Я считаю, нам стоит устроить Варинию небольшую ловушку. Кое-что такое, чего он не ожидает от рабов.

— Уже интересно, — сказал повеселевший Каст.

— Тогда давай выкладывай, — неохотно буркнул Крикс.

— Карбон подружился с одним из стражников, охраняющих главные ворота Туриума, — сообщил Спартак. — Время от времени приносит ему свежую оленину или кабанятину. Если Карбон попросит его вечером чуть дольше подержать ворота открытыми, этот глупец выполнит просьбу.

Каст приподнял брови:

— Ты хочешь захватить город?

— Почему бы и нет? Там несколько сот защитников. Большинство из них стары или потеряли форму. Если мы придем ночью, к рассвету город будет нашим.

— Зачем нам это делать? — недовольно спросил Крикс.

— Подойди поближе, и я тебе растолкую, — с недоброй усмешкой предложил Спартак.

Публий Вариний вздрогнул, накинул плащ на костлявые плечи и придвинулся поближе к жаровне, стоящей в центре его спальни. Сырые дрова трещали, почти не давая тепла. Вытерев слезящиеся глаза, Вариний выругался. С того момента, как они покинули уютные Кумы, он, кажется, мерз беспрестанно. Что бы он ни делал, как ни одевался — ничто не могло изгнать холод из его костей. И неудивительно. Серые дни походили один на другой. Просыпаешься в промерзшей палатке. Съедаешь холодный завтрак. Собираешь лагерь. Высылаешь вперед разведчиков. Сквозь зимний дождь и мокрый снег едешь по их следам по холмистой, раскисшей, негостеприимной местности. Ничего не находишь. Разбиваешь новый лагерь. Ешь на ужин наполовину пожарившееся, наполовину сгоревшее мясо и овсяную кашу. Забываешься тяжелым сном. На следующее утро все повторяется заново. Вариния скрутил новый приступ кашля.

Проклятый Спартак! Люди Вариния неделями собирали сплетни и слухи. Но к предельному разочарованию, все до единой зацепки обернулись погоней за призраками. Хотя имя Спартака было у всех на устах, во всей Кампании не нашлось и следа беглого гладиатора. И в Лукании пока что тоже. «Это хуже, чем пытаться выйти из лабиринта без клубка ниток», — раздраженно подумал Вариний. По крайней мере, завтра они должны добраться до Туриума. Там он сможет реквизировать какой-нибудь дом. И залезть под теплые, сухие одеяла под прочной черепичной крышей. Если ему больше не придется спать в палатке — это будет величайшее счастье.

Вариний с завистью посмотрел на свиток на столе. Его доставил сегодня гонец. Несомненно, автор письма, Марк Лициний Красс, в этот самый момент улегся в удобную постель. Этот самодовольный ублюдок, наверное, хохотал бы до слез, увидев его сейчас. Вариний не слишком обрадовался, получив письмо от одного из тех, кто определял политику республики. Если бы он уже добился каких-то успехов, то поспешил бы вскрыть письмо, но его проклятое поручение было, похоже, обречено на провал с того самого момента, как они вышли из столицы. Варинию не хотелось об этом думать, но Красс наверняка уже слышал о его невзгодах. Уклончивые, расплывчатые доклады не ввели бы в заблуждение даже законченного идиота — что говорить об одном из самых проницательных политиков Рима. К сожалению, его злоключения — не просто цепь досадных случайностей. Теперь, задним числом, Вариний понимал, что это было плохой идеей — разделить силы.