«Спартак». Хроники возрождения». Книга первая. 1976 год. Катастрофа

А Хидиятуллину, чтобы уволиться из армии и вернуться в «Спартак», пришлось пойти на «военную хитрость»: «В общем, отказался я играть за ЦСКА. Вызывают, говорят: „Выбирай: или Северо-Кавказский военный округ, или Западный“. Я же из Ростова. „Северо-Кавказский“, – отвечаю. Они мне тогда с издевкой: „Ага, значит, Западный“, и во Львов меня, в СКА „Карпаты“. Ну, попробовал я там немного, чувствую, не могу, душа в „Спартак“ рвется. И… опять отказался. Позвонил Бескову, он говорит: „Пиши заявление, мы тебя оттуда вызволим“. Тренер СКА „Карпаты“ Николай Самарин, как узнал, отговаривать начал: „Поиграй хотя бы годик, „Волгу“ дадим, тем временем „Спартак“ и решит твои проблемы. Не ходи к командующему, за Можай ведь загонит“. Не послушался я, пошел. „Так и так, говорю, не хочу у вас играть, в „Спартак“ тянет“. Он пишет на заявлении резолюцию: „Направить в 8-ю танковую армию“. Скрутили мне руки и в 24 часа доставили в Новгород-Волынский Житомирской области. <…> Скоро понял: никто меня оттуда не вытащит, кроме меня самого. В общем, „закосил“. Как это удалось, длинная история. Но, в конце концов, комиссовали, да еще с какими формулировками: прочитал, до слез жалко себя стало, совсем пропащий, думаю, человек. А когда через месяц в „Спартаке“ забивал киевскому „Динамо“, те, кто меня на службу „устроили“, говорят, чуть с ума не сошли…»91.

Динамовцы и армейцы с легкостью отправляли не нужных им игроков в своеобразные «фарм-клубы» – такого понятия тоже, понятно, не существовало тогда, – в ведомственные коллективы рангом пониже. Игрокам же профсоюзных клубов переходы в низшие лиги были, как отмечалось ранее, заказаны. Причем порой футбольные власти проявляли такую бессмысленную принципиальность в соблюдении неоднократно ими же нарушаемых в других случаях регламентов, что диву даешься. Опять же, несколько забегая вперед, именно поэтому полузащитник Николай Киселев будет вынужден довольно рано, по футбольным меркам, завершить карьеру. Сам он позже будет ссылаться на травмы: «Уже в 28 лет завершил выступать за „Спартак“. Уходить в команду классом ниже и там спокойно доигрывать желания не испытывал…»92.

Однако в январе 1976 года Илья Бару в еженедельнике «Футбол-Хоккей» иначе с возмущением описывал сложившуюся тогда вокруг Киселева ситуацию: «Никак не могу взять в толк, почему переходы „сверху вниз“ разрешались лишь в виде особой милости, почему заранее предполагалось, что приход игрока из высшей лиги в первую или вторую подействует на команду разлагающе, поскольку, мол, игрок этот будет непременно капризничать, корчить из себя футбольного вельможу. Когда Киселев после службы в армии вернулся в „Спартак“, довольно скоро стало ясно, что он там не ко двору. Перед началом прошлого чемпионата два спартаковских клуба – ивано-франковский и нальчикский – послали Киселеву приглашения. Когда я поинтересовался в Управлении футбола, есть ли у него шансы получить разрешение на переход, мне прямо сказали: „Никаких“. Ну, просветите меня кто-нибудь, по какому такому разумному законоположению человек примерного поведения должен в 29 лет уходить из футбола? Вообще трудно понять, почему в этом плане ущемлялись лишь профсоюзные команды, а в командах других ведомств обмен и „снизу вверх“ и „сверху вниз“, и внутри лиг производился беспрепятственно. Когда Истомин и Дударенко были выведены из состава ЦСКА, то обоих, чтобы продлить их жизнь в футболе, рекомендовали в армейскую команду второй лиги. И это было справедливо. Однако столь же ясно, что справедливость должна быть одна для всех…»93.

В том же ключе рассуждал вообще о практике призыва футболистов в армейские и динамовские команды и Лев Филатов в июле того же 1976 года: «Еще один обсуждаемый аспект футбола – справедливость. Этот угол зрения возник в разговорах и письмах многих любителей футбола в последнее время в связи с переходами ряда известных игроков из одной команды в другую. Было замечено, что некоторые клубы получили преимущество при комплектовании состава перед такими клубами, как „Спартак“, „Торпедо“, „Шахтер“, „Локомотив“. Это преимущество выразилось в том, что группа игроков пострадавших клубов оказалась в клубах, пользующихся льготами. Между тем пострадавшие клубы имеют достаточно заслуг перед советским футболом и никоим образом не могут быть отнесены к разряду второстепенных. Возникшая же практика переходов ставит их в подчиненное положение. Надо хорошенько обдумать, есть ли смысл подвергать испытаниям такое простое и естественное желание любителей футбола видеть все команды равными по своим правам. Не слишком ли велики моральные потери из-за того, что были вынуждены уйти из своих клубов спартаковцы Минаев и Ольшанский, торпедовцы Никонов и Максименков, локомотивцы Чесноков и Трусов? Не считаю возможным пренебречь и таким на первый взгляд наивным доводом. Я видел на стадионе мальчика, который чуть не плакал от одной угрозы, что в ворота его любимого „Торпедо“ забьет гол бывший торпедовец Никонов…»94.