Спартанец

Всю ночь Клейдемос провел у погребального костра, поглотившего тело Бритоса. Не успел он обрести родного брата, как тут же утратил его. Безжизненным взглядом смотрел он на скользящие по уголькам голубые сполохи и порой вздрагивал, издавая хриплый рык, подобно раненому зверю. За ним простиралось огромное поле, усеянное телами воинов, павших при Платеях. Ветер доносил тяжелый запах крови, что поднимался от земли и разносился от берегов реки Асопос до колонн храма Геры. Десятки бродячих псов, измученных жестоким голодом, блуждали по полю битвы, визжа и раздирая в клочья закоченелые тела воинов великого царя.

Когда со стороны греческого лагеря трубы возвестили о начале третьей вахты, огромная красная луна, словно окровавленный щит, поднялась над иссохшим от зноя кустарником. Клейдемос поднял взор к ночному светилу, пристально всматриваясь в него широко раскрытыми глазами. Луна… Луна – это огромный щит, с которого стекает кровь. А позади него вырисовывался грозный силуэт – бог войны Арес, облаченный, как змей, в сверкающую металлическую чешую. Со зловещим грохотом он размахивал в воздухе двусторонним топором. Внезапно все трупы ожили, встали на ноги и, с разорванными туловищами и изувеченными лицами, молча направились к грозному воину.

А тот все размахивал своим страшным оружием, продолжая рубить врагов, и поле покрылось частями тел убитых и раненых. Вновь и вновь повторялась эта бойня… пока не начало светать.

Клейдемос привстал и посмотрел вокруг покрасневшими глазами. Он проснулся от света первых лучей солнца, и мысли его быстро встрепенулись и зашевелились. Грохот битвы, который всю ночь беспрерывно гремел в его ушах, умолк.

В греческом лагере раздался звук трубы, призывая к сбору, и Клейдемос встал. Он неспешно облачился в доспехи своего брата, взял его щит и копье и медленно зашагал прочь. Вокруг жужжали назойливые мухи… Мухи, спутники Танатоса… Он прошел через весь лагерь, не замечая ничего и никого, словно во сне. Внезапно послышался голос стражника, окликнувшего его:

– Следуй за мной, Клейдемос. Регент Павсаний ждет в шатре.

Вскоре Клейдемос прошел между двумя стражниками, отодвинувшими тяжелый занавес, и вошел в шатер Павсания. Когда усталые глаза привыкли к полумраку, молодой человек смог разглядеть регента.

Павсаний был невысокого роста, с седыми волосами и коротко остриженной бородой. Его холеные руки не напоминали руки воина, да и одежда отличалась изысканностью, непривычной для спартанцев. На столе поблескивали два серебряных кубка с красным вином.

– Пей, – сказал регент и протянул Клейдемосу кубок. – Сегодня великий день для Греции, и мы пьем отменное вино с острова Кос. В шатре Мардония его было вдоволь, а эти кубки мне принесли из его утвари. Очевидно, эти варвары умеют ценить радости жизни.

Клейдемос жестом отказался от вина: из-за длительного голодания его желудок сжался тугим узлом. Тогда Павсаний отставил кубок и, указав на табурет, сказал:

– Садись, ты, наверное, устал.

Юноша сел, он был совсем без сил: глаза покраснели, лицо впало, волосы были покрыты пеплом. Павсаний внимательно смотрел на него.

– Те же большие карие глаза… – сказал он, – те же тонкие губы… Ты вылитый портрет матери.

Клейдемос пошатнулся.

– Мать… – пробормотал он. – У матери узкие серые глаза…

Павсаний сел на стул и стал вертеть в руках персидскую чашу, подыскивая нужные слова.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – продолжил он. – Мы чужие для тебя. Возможно, ты даже видишь в нас врагов. Но выслушай меня внимательно, потому что тебе предстоит долго жить среди сыновей Спарты. Оружие и доспехи, в которые ты облачен, принадлежали твоему отцу и брату. Твоя мать всегда помнила о тебе. Мы, конечно, могли бы позволить тебе вернуться на гору к илотам. Там бы ты прожил остаток своих дней пастухом… Но мы считаем, что ты уже не сможешь вернуться к прежней жизни. Ты стал воином и долго сражался бок о бок с братом Бритосом. Ты был рядом с ним при Фермопилах, ты вернулся с ним в Спарту, ты помог ему восстановить утраченную честь. И теперь ты последний представитель великого рода, который не должен угаснуть…

Клейдемос оторвал взгляд от пола:

– Я многого не понимаю и не знаю, хотя и могу кое о чем догадаться. Если ты говоришь правду, то объясни мне, как я могу вернуться к женщине, которая сперва дала мне жизнь, а потом бросила меня? И как я могу бросить ту, которая взяла чужого ребенка, воспитала и полюбила? Скажи, как я могу отказаться от кроткого и несчастного народа, который принял меня, сына врагов, и вернуться в жестокий город, который угнетает этот народ, в город, бросивший меня на съедение волкам Тайгета из-за хромой ноги. Разве может человек родиться дважды? Я был на пороге царства теней, и человек, который меня спас, – Критолаос, мудрейший из людей, – назвал меня Талосом, чтобы я никогда не забывал о своем несчастье. Скажи, как я смогу отныне называться Клейдемосом… Я никогда не видел матери, а отец – лишь лицо… взгляд… дракон на щите Клеоменидов. А брат Бритос… От него остался лишь прах на поле битвы при Платеях…