Спасение души несчастного. Том 2

– Вы останавливались на том самом постоялом дворе?

– Даже больше скажу, – щелкнув палочками в его сторону, раздосадованно ответила Шао Жоу, – когда вы столь эффектно ушли утром из-за стола, ваш прелестный учитель был очень расстроен, вот же ж!

В «Спящем журавле» все так хорошо начиналось и так постыдно закончилось… У Чан вспылил, а причины, как обычно, утаил глубоко в душе. Стоило просто озвучить, что его задело, и, возможно, никто не огорчился бы. Теперь же, сколько бы У Чан ни повторял про себя «мне жаль», зная, что ранил сердце обожаемого наставника, легче ему не становилось. Что только подумал учитель в ту самую минуту? Вполне вероятно, что-то не очень хорошее. Особенно после того, как застал ученика в своей спальне.

У Чан вспомнил того, чье существование могло подпортить жизнь наставнику с горы Хэншань, – Сянцзяна. Вот уж кого точно не должны были увидеть будущие богини!

Фань Мулань бросила неоднозначный взгляд в сторону наследников – так, по крайней мере, показалось У Чану, – и что-то в ней переменилось. Она громко поставила кроваво-красное от чарующе пряного перца блюдо перед заведенной подругой и низким голосом произнесла:

– Хватит болтать! Отношения учителя и ученика – их личное дело. Лучше подумай, чем отличишься перед вознесением.

Шао Жоу обиженно фыркнула:

– А сама-то!

– Цыц!

Ба Вэньлинь спокойно отложила палочки. На бледном овальном лице южанки появилась томная улыбка: всем стало понятно, что она насладилась и едой, и представлением. Помощники с кухни тотчас обновили блюда на столе, несмотря на то что некоторые остались нетронутыми.

Воцарилась тишина. Слух господ ласкали плеск воды и звуки размеренной жизни города. Из джонки, плывущей по узкому речному каналу, виднелись только неприметные дома по обе стороны – с виду древние, но хорошо сохранившиеся. Черные стены зданий, будто бы окрашенные золой, на углах повторялись какие-то маленькие алые узоры, а точнее – обереги. При виде них у избранных заблестели глаза.

В дороге У Чан изучал карту местности – ту самую, которую залили чаем. Тут под боком у смертных проходила тонкая грань Поднебесной с миром демонов. В дни буйства нечисти барьер ослабевает, и первые, кто попадает в переплет, – жители Чжоухэ.

Шао Жоу потянула подругу за руку к краю джонки, чтобы полюбоваться видами. Наполненная духовной энергией, поверхность реки искрилась, словно ее дно было усыпано драгоценностями. На каждом углу мостика также висели обереги. В буддийских трактатах неоднократно упоминалось: в долине Шутянь установлено множество преград для всякого рода нечестивцев. Вероятно, поэтому со стороны могло показаться, что живется здесь вполне беспечно. И все благодаря владыке Туманного хребта.

Солнце потускнело, и в городе зажглись огоньки. Теперь кристально чистая вода под светом уличных фонариков переливалась, словно бушующий огонь. У Чан хотел было из любопытства взглянуть на дно водного канала, но разговоры за столом вновь отвлекли его.

– Считаешь, что наша Жоу вознесется? – Интерес Ба Вэньлинь можно было принять за заботу, если бы не бездушный голос.

– А есть сомнения, госпожа? – Фань Мулань вдруг взяла подругу за ладонь, давая таким образом знак, чтобы та держала свой рот на замке.

– Не все из нас попадут в столицу бессмертных. Грядут испытания судьбой, Небесами и самим владыкой Туманного хребта.

Не заглянув в предначертанное – не узнаешь, чего ожидать; не став небожителем – не разгадаешь намерений всевышних сил: остается только гадать, что случайность, а что кара. А вот владыка из обители Опустивших головы был из плоти и крови и поистине пугал, поскольку слухи о нем доходили даже до призраков.

Ба Вэньлинь откинулась на спинку стула и продолжила:

– Избранная Шао – прелестная, но очень хрупкая барышня. Я переживаю: двое из будущих богов сошли с уготованного пути. И их испытания могут теперь переложить на нас.

Когда избранных в суматохе на Востоке попросили покинуть столицу, никому из присутствующих за столом не представилось возможности разузнать – откажется ли от своих слов молодой господин Мэн? Поэтому каждый, в том числе и У Чан, сейчас был уверен, что, пока они будут выполнять свои обязанности на Туманном хребте, главенствующая госпожа Луань и ее молодой советник займутся своими: разбираться с нарушителем и возвращать мир и спокойствие в Лунъюань.

Все четверо в предвкушении обратили лица к тому, с кем у Мэн Чао были наилучшие отношения, – У Чану. Без промедления тот произнес:

– Переложат на нас – так переложат. – Сказал как отрезал и не удивил никого своей прямолинейностью.

Однажды после возвращения наследника в родное поместье Го Бохай тоже пытался разузнать у ученика о случившимся. Но как только речь зашла о Мэн Чао, У Чан так же ушел от ответа и дал понять, что не желает развивать разговор.

Фраза, непринужденно брошенная Ба Циншаном, переключила всеобщее внимание:

– Чему быть, того не миновать, сестра. Может показаться, что, осуждая выбор господина Мэна, мы осуждаем и его самого. Мы же не хотим никого обидеть. Подождем вестей, и все станет ясно.