Спаси и сохрани

– Мы вас внимательно слушаем!

– Насколько я слышала, в ту злополучную ночь, когда погиб Пётр Михайлович, можно было наблюдать любопытное астрономическое явление. Спутник Земли светился неестественным, насыщенно красным цветом и был в разы больше своих привычных размеров. Теперь-то мы знаем, какова природа этого явления, а вот люди прошлого верили, что кровавая луна – предзнаменование беды. К счастью, оно случается крайне редко. Последний раз – ещё в начале двадцатого века.

– А когда будет следующий раз?

Хозяйка библиотеки заглянула в висевший на стене календарь.

– Я, конечно, не знаток астрономии… Но если мои подсчёты верны, то ровно через десять дней.

Глава 10 "Трусоват был Ваня бедный…"

Михаил Валерьевич молчал. Молчал уже долго – минут пятнадцать. Если вам думается, что пятнадцать минут – это мало, попробуйте подойти к кому-то из своих друзей и напряжённо смотреть на него в течение этого времени. Можно даже немного с упрёком. Первые пять минут ваш друг не будет понимать, что происходит. Вторые пять минут – ощущать нарастающую тревогу. А на третьи возьмёт и в чём-нибудь признается.

Возможно, вожатый рассчитывал именно на это.

Ребята вышли из библиотеки, когда Михаил Валерьевич преградил им путь. Под ногами шумел гравий – единственная дорожка от замка к библиотеке и обратно тянулась через аллею высоченных сосен. Над головой светило солнце, но под соснами всё выглядело пасмурным и серым, словно день резко переключили на вечер. Иногда между стволами попадались уцелевшие фигуры из камня. Пузатые малыши с крыльями чередовались с вооружёнными девами в древнегреческих шлемах.

Деваться было некуда.

– Здравствуйте… – растерялся Ваня.

– И тебе не хворать. – Лица вожатого не коснулось и тени улыбки. – Вот, значит, где прячешься. А ну-ка, пойдём со мной.

– Зачем?

– Разговор есть.

Ваня ничего не успел шепнуть напоследок Тёме и Энжел – Михаил Валерьевич схватил его за руку и потащил за собой. И вот теперь сидел за столом в своём кабинете.

«Разговор с вожатым – странный предмет. На словах он имеется, на деле – нет». Ваня переминался с ноги на ногу – в этот раз присесть ему не предложили. В комнате было душно. В закрытое окно с упорством стенобитного тарана стучали две заблудившиеся осы.

– Ты стих на конкурс выбрал? – наконец заговорил Михаил Валерьевич.

Точня-я-як! Скоро же этот дурацкий конкурс чтецов! После ночных приключений мальчик совсем про него забыл.

– Можешь не отвечать. – Вожатый истолковал заминку Ивана по-своему. – Я всё сделал за тебя. Вот, познакомься.

И положил перед Ваней лист с распечатанными текстом.

– Что это? – Ваня подошёл ближе.

– Александр Сергеич.

– Какой?

– Пушкин. Стыдно не знать.

– Я знаю! – заверил Сусликов. – Пушкин – наше всё. Пушкин – гений. Пушкин – солнце русской поэзии.

Михаил Валерьевич зевнул.

– А ещё?

Ваня не нашёл, что добавить. Если честно, со школы он вынес только это. Литература вообще казалась ему самым скучным и бесполезным предметом. Придёт училка, встанет у доски и давай зудеть: «Пушкин, Лермонтов, Гоголь… Пушкин, Лермонтов, Гоголь…» И так до бесконечности, аж зубы сводит. Хорошо, что она ещё по классу не ходит, как другие – физик там или географичка. Можно спокойно спрятаться за учебником и послушать музыку. Или погамать в онлайне. Или написать кому-нибудь в мессенджере: «Прив, чё делаешь?» А в ответ: «Подыхаю на литрé. А ты?» – «Я тож. Го кидать мемчики?» И все сорок пять минут обмениваться смешными картинками. Всё ж интереснее, чем Пушкин, Лермонтов, Гоголь…

Да был бы у них в те времена интернет, стали бы они столько книг сочинять, ага! Сидели бы тоже в общих чатах, угорали, а спустя двести с лишним лет в такой же школе, в таком же классе, такая же учительница с важным видом вещала бы: «Этот нюдс Александр Сергеевич отправил Наталье Николаевне Гончаровой, после чего она сразу же добавила его в друзья. Так и завязались их отношения…»

Легко сидеть и писать «Войну и мир» в четырёх томах. Мысль народная, мысль семейная… Ты попробуй все эти мысли уместить в один пост Твиттера! Что, слабо? То-то же! Тут реально талант нужен, а не только борода и титул графа. Тем более что титулов сейчас нет, а бороду тебе какую хочешь в любом барбершопе сделают.

– Больше ничего, – признался Ваня. – Этого мало, да?

– А ведь он пал, оклеветанный молвой, – произнёс вожатый почему-то с придыханием. – Как и полагается истинному гению.

– Бывает, чё.

– Тебе Дантес дальним родственником не приходится?

Ваня стал перебирать в голове свою родню.

– Вроде нет… А кто это? – И тут же догадался: – А, это такое средство для чистки ванной? Я в рекламе видел. Стоп. А как он может быть моим родственником?

– Издеваешься?! – Михаил Валерьевич ударил кулаком по столу. Через секунду он уже дул на краснеющую кожу и кривился от боли. Листок со стихотворением слетел на пол. – Что сказали бы великие классики, доживи они до наших дней? Все эти англицизмы! Обрубки мыслей! Плинтус ниже лексики! Звенящее чего-то там… Надеюсь, ты меня услышал?