Спасти или уничтожить

— Была разработана операция прикрытия, которая должна была показать всему миру, что именно поляки — поляки, а не мы! — виновны в начале боевых действий. Гитлер, правда, немного ошибся в расчетах, и на этот раз англичане не промолчали, но это — мелочи. За Пролив они так и не сунулись!

Голос Хирта окреп, теперь он почти звенел.

— Подробностей того, чем ты занимаешься, я не знаю, поэтому и не стану давать идиотских «советов старых мудрецов», но кое-что рассказать могу и расскажу. Был разработан план операции, которая должна была дать повод обвинить поляков в нападении на Германию. По этому плану должны были произойти одновременные нападения в разных местах на наши службы. На таможенников, на приграничные поселки, на объекты, где живут и работают простые немцы. Ты, кстати, помнишь, как готовилось возвращение Судет? Нет? Там каждый день и каждую ночь жилища немцев подвергались нападениям, разграблениям, насилиям и поджогам, и всему миру об этом тотчас становилось известно, спасибо доктору Геббельсу!

Хирт посмотрел на притихшего и внимательно слушающего Зайенгера и понимающе ухмыльнулся.

— Понимаешь, мальчик мой, ты молод, ты солдат, и твой мир — вечная готовность к борьбе, к бою! Ты привык действовать смело, выполняя приказ, который отдают твои командиры. Но сейчас…

Хирт сделал паузу, внимательно посмотрев на Зайенгера.

— Сейчас у тебя есть возможность стремительно подняться наверх и служить Германии не только умением точно исполнять приказ, но и правом готовить такой приказ, а порой и отдавать его.

Зайенгер растерянно сказал:

— Я не получил нового назначения, я не повышен в звании…

Хирт повернулся с резкостью, которую трудно было угадать в нем:

— Именно поэтому мы — друзья твоего отца — решили помочь тебе, потому что будущее Германии в таких парнях, как ты! Если ты сможешь сделать то, что сделал Науйокс, обосновывая неизбежность нашего вторжения в Польшу, ты сделаешь большое дело, поверь. И заметь, я тебя ни о чем не расспрашиваю, — улыбнулся Хирт. — Теперь о Науйоксе, о котором, как я понимаю, ты слышишь в первый раз.

Он открыл ящик стола, достал оттуда трубку, подержал в руке и положил обратно, сказав с сожалением:

— Трубка не любит болтунов. А мне предстоит рассказать тебе о многом, мой мальчик. Тебе следует знать, что в свое время люди из определенных кругов в Европе и даже Америке дали Гитлеру понять, что закроют глаза на многие его проделки, если он сможет обуздать коммунистов в Германии, а потом и во всей Европе: слишком уж велика большевистская угроза. Гитлер через доверенных лиц дал понять, что коммунисты лишатся поддержки населения в Германии, если национал-социалисты Гитлера смогут сделать то, чего не сделал даже Бисмарк: объединят немцев!

Хирт развел руками, демонстрируя свое недоумение:

— С этим согласились тем скорее, что такое решение создавало проблемы для Франции, где левые рвались к власти, и Гитлер «присоединил» Австрию. После этого он дал понять, что немцев притесняют в чешских Судетах, которые когда-то были германской Богемией, и отнял их. После этого Гитлер сумел убедить — не сам, конечно, не публично, а в совершенно приватной обстановке через тех, кому верила европейская элита, — в том, что нападать на большевиков только потому, что они большевики, опасно. Он просто напомнил, как и во Франции, и в Англии, и в других странах возникали движения в поддержку Советов во время Гражданской войны в России. И к нему вновь прислушались, с ним вновь согласились. Вот тогда Гитлер и напомнил, что в своей «Майн Кампф» он предрекает расширение жизненного пространства для немцев через движение на восток. И намекнул, что на востоке славяне составляют обширную географическую зону, в которой находятся и русские. Именно получив Чехию, Гитлер рассчитывал выйти к русским границам, но вмешался Ватикан.

Хирт посмотрел на Зайенгера:

— Ты устал слушать закулисные истории, мой мальчик, но теперь это твое поле боя и ты должен прекрасно знать его! Хочешь кофе?

В тот раз Зайенгер выслушивал закулисные истории, комментарии к ним и наставления до позднего вечера.

Разговор прервал сам Хирт. Услышав шаги за дверью, он позвал дочь и попросил ее проводить Зайенгера, попросив прощения, что сам не сможет это сделать.

В прихожей Луиза мягко улыбнулась и сказала:

— Простите папу. Иногда он может утомить своими рассказами.

Зайенгер промолчал и только вежливо попрощался. Его мысли были уже далеко, подгоняемые тем, что он только что узнал.

На следующий день с самого утра он обратился к помощнику Гейдриха и попросил о помощи, а получив документы, о которых шла речь, уселся за их изучение с таким рвением и тщанием, каких сам в себе не подозревал.

Почти сразу же Зайенгер стал встречаться с людьми, о существовании которых ранее не знал, и удивлял их своими вопросами, и только после всего этого он наконец-то начал понимать смысл того, что говорил ему Хирт, и стал понимать, что следует делать, если он, лейтенант Зайенгер, в самом деле хочет чего-то достичь.