Спасти или уничтожить

Тебе же нетрудно, пояснял он Ивасюку, ты же понемногу людей врачуешь, а? Немцы же тебе не препятствуют кусок хлеба зарабатывать? Будешь ходить по городу да людей расспрашивать, делов-то!

Говорил Артем рассудительно, вежливо, но слышал старый фельдшер за этой вежливостью те же самые завывания степного ветра, что и тогда, когда был в лагере. Да, не в пионерском…

Слушая Кольчугина, Ивасюк убедил и себя самого, что другого выхода у него нет, а потому надо просто согласиться и исполнять все просьбы пришельца. Кольчугин же, понимая, что в первый раз фельдшер вряд ли успеет сделать многое, не давил.

Задание Кольчугин объяснил так: идет подготовка плана новой операции, для которой надо знать не только новые названия — чтобы люди не путались, оказавшись в Минске впервые, — но и состояние этих улиц, и, самое важное, состояние зданий!

— Ну, это понятно, — солидно кивнул Ивасюк. — Мало ли от кого ховаться понадобится!

И Кольчугин в ответ кивнул с уважением: так и есть!

В первый же день фельдшер сделал почти половину того, что наметил Кольчугин, и на следующий день «по делам» отправились уже оба.

Артем помнил Минск двадцатилетней давности, и сейчас приходилось практически заново знакомиться со всем, особенно с патрулями и полицаями, которые встречались на каждом шагу и норовили проверить документы!

Правда, с документами у Артема полный порядок, но чем больше проверок, тем больше риска случайного провала.

Гораздо хуже было то, что почти вся информация, полученная в Москве, оказалась бесполезной.

То, что он узнал, готовясь к заброске, было неопределенно и зыбко, однако другой информации не было вовсе, и Артем понимал, что, по существу, начинать ему придется с нуля.

Время после побега из лагеря Кольчугин провел в небольшом городке в Ярославской области, проживая на квартире местного барыги-сексота.

Сейчас, когда все стало дефицитом, барыга был человеком, в котором нуждаются все, поэтому и проживание у него неизвестного человека, и частые визиты других людей никого особенно не удивляли.

Это, кстати, не мешало «сообщать о подозрительном», за что всех добровольных помощников НКВД благодарили и просили не ослаблять бдительность: дескать, готовится большая операция.

Да и встречи чаще происходили в разных местах, а не на квартире барыги. Человека, с которым встречался Артем, многие могли опознать, а это сразу создавало проблемы!

С Петром Нефедовым Артем был знаком еще с восемнадцатого года, но особенно часто им приходилось встречаться лет десять назад, в самом начале тридцатых.

Именно тогда было принято решение вывести из структур созданного Лениным и разнесенного по всему миру Коммунистического интернационала часть разветвленной агентурной сети. Коминтерн к тому времени уже раздирали распри, и его специальные подразделения, конечно, не оставались в стороне.

Бывали случаи, когда люди, которые должны были служить общему делу, всеми силами старались создавать помехи тем, кто выполнял точно такую же работу, а нередко просто «сдавали» их полиции тех стран, где это происходило.

Начинать какое-то расследование в рамках Коминтерна было рискованно: для этого не было ни людей, ни времени. Ну, а огульные обвинения оскорбили бы настоящих коминтерновцев и могли их оттолкнуть.

Вот потому и решено было осторожно создать другую разведывательную сеть, взяв в нее тех, кому доверяли.

Именно тогда Нефедов стал жаловаться на «состояние здоровья», посещать врачей, проходить разного рода комиссии, после чего было ему рекомендовано сменить нервную работу на более спокойную. Так он и стал заведующим каким-то невнятным архивом, куда исправно являлся на работу, чтобы руководить десятком пенсионеров.

Правда, состояние здоровья Петра Петровича то и дело ухудшалось, и он то проходил стационарное лечение в Москве, то выезжал на курорты. В общем, застать его дома было почти невозможно.

Работы было много: организация, задуманная когда-то Лепиным как единый фронт борьбы за победу пролетариата, стала фронтом борьбы за власть, в крайнем случае за те средства, которые на это выделялись.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала Испания. В стране, где совсем недавно победил на выборах и пришел к власти Народный фронт, началась гражданская война.

Было понятно, что Испания — только начало, проверка «цивилизованной Европы» на ее отношение к демократии, к тому, что власть взял в свои руки народ — простые люди этой страны, а не только ее «элита». Позднее к этой борьбе стали присоединяться все те, кто желал добиться свободы и в своих странах.

Ехали люди со всего мира, сознавая, что на войне можно и погибнуть! Ехали, чтобы встать в единый фронт и всем вместе идти к единой цели!

Именно тогда и стало ясно, что движение может быть расколото до самых своих основ, что и продемонстрировали, например, сторонники Троцкого. И оставлять все так, как было прежде, стало невозможно. Невозможно готовиться к битве, зная, что рядом с тобой могут быть не только друзья, но и враги. Нельзя не видеть «пятую колонну», которая и помогла уничтожить Испанскую республику.