Спасти космонавта

Здравствуйте товарищ лейтенант!

Или, наверно, прощайте. Скорее всего, наш поезд уже пересёк границу, так что привет вам из Союза. Я не мог рассказать всего про Ханина до своего дембеля. Боялся, что это может меня задержать, а домой уж больно охота. Ну сами понимаете. Прокурор там, допросы – оно мне надо? Так можно и до Нового года в Чойре проторчать, а домой уж очень хочется, два года – это очень долго, товарищ лейтенант.

Вы не подумайте, я ничего не хотел скрывать и ничего плохого не думал делать. Вы – классный мужик, хоть и молодой ещё, не думал вас подводить или какую там подлянку кинуть. Просто очень хочется домой. Ну это я вроде уже сказал.

Ханин незадолго до этого дела. Ну понимаете. Незадолго как его на складе нашли, мне говорил. Мол, денег сейчас срубит море и на дембель поедет королём. Говорил что и на свадьбу с Наташкой хватит, и на мотоцикл с коляской. Я говорю, откуда такие деньги. А он намекнул, что кого-то из начальников своих поймал на воровстве. Боеприпасов и оружия. Тут серьезное дело – трибунал. Ну он и сказал, чтобы ему дали денег, а то заложит. Вот такие дела. Теперь думаю, что его на самом деле убили или что ещё подстроили, типа он сам повесился, чтобы не застучал.

Не подумайте, что я трус или трус какой, потому не сказал вам правду тогда, когда китайцев ловили. Просто Хану уже всё равно было, а мне нет. Просто очень хочется домой.

А так спасибо вам за всё. Будете в Борисове, меня найдите. Вспомним, как служили.

Ст. сержант ЗАПАСА. ДЕМБЕЛЬ! Примачук.

6 ноября 1988 года.

Марат перечитал ещё раз. Шарахнул кулаком по шкафу. Картина наконец-то сложилась полностью.

Выскочил из квартиры и понёсся по лестнице вверх.

* * *

Монголы – вечные странники. Пилигримы гигантской пустыни, раскинувшейся на два миллиона квадратных километров, неспешно путешествуют они сквозь пространство и время вслед за тощими овечьими стадами. Бараны старательно щиплют коротенькую травку, выжженную беспощадным солнцем. Зимой им по-приятельски помогает ветер, быстро сдувая редко выпадающий снег.

Но в том году природа, уставшая от однообразия, решила поразвлечься, что привело к чудовищным последствиям. После октябрьской вьюги распогодилось, снег подтаял и превратился в наст, недоступной коркой покрывший траву. Бараны – это не северные олени, привыкшие добывать пропитание из-под белого одеяла. Потыкались глупыми мордочками в твёрдую несъедобную поверхность. Жалобно поплакали-поблеяли от голода. И начали дохнуть сотнями и тысячами.

Баранов нет – и мяса нет. Мяса нет – монголы мрут от бескормицы. Климатическая аномалия медленно, но верно превращалась в общенациональное бедствие.

Вожди Монгольской Народной Республики почесали в затылке, ничего не придумали и побежали звонить старшему брату. Мы в Совет экономической взаимопомощи входим? Вот и взаимопомогайте! А то электорат на глазах сокращается.

В Москве настроение праздничное, годовщина Великой Октябрьской, как-никак. Трубку какой-то клерк из Центрального Комитета КПСС взял, выслушал. Прожевал кусок осетрины и успокоил:

– Не бздеть, поможем. Сейчас распоряжение дадим в Министерство обороны, выдадут вам с армейских складов тушенку и крупу в требуемых количествах.

Монгольские товарищи в ответ неожиданно так:

– Не… Нам бы сена.

Москвич осетриной поперхнулся, побежал в банкетный зал, где взбодрённые клизмами и утренней реанимацией старички из Политбюро праздновали в меру скромных сил. Доложил, что и как.