Спасти космонавта

Ши Пин перевёл дух. Осторожно спросил:

– Товарищ начальник управления, что это за бред?

Генерал взорвался:

– Этот бред перепечатан всеми ведущими информационными агентствами! Мировая общественность восхищается храбростью воинов Советской армии и требует немедленно отправить в пустыню международную экспедицию для обнаружения гигантских монгольских волков. Таков результат вашей бездарной деятельности!

Генерал передохнул и продолжил уже спокойнее:

– Я дам вам ещё шанс. Нужен теракт. Жертва должна иметь мировую известность. Такую среди монголов найти нелегко, но вы уж постарайтесь. И на этот раз – никаких проколов, никаких трусливо убегающих агентов. И никаких волков!

* * *

Полковник Сундуков сиял. Он любил весь мир. Никаких разносов и оскорблений, и даже традиционные перлы не ломали мозги слушателей об колено, а лишь умиляли своей угловатостью.

Офицеры, приглашенные на обычное еженедельное совещание, удивлённо переглядывались. Капитан Дима Быкадоров из бронетанкового батальона не выдержал, тихо сказал с заднего ряда:

– Во Дундук даёт! Сам не свой из Улан-Батора вернулся. Не иначе, канцелярского клею нанюхался. Прёт-то его как.

Сундуков, не замечая смешков и фырканья с «камчатки», вдохновлённо продолжал свою речь:

– И обойти, товарищи офицеры, закрепленные казармы на предмет чердаков, каптёрок и прочих помещений. Так как вот! Ставят солдаты брагу, имею я такие слухи. А на Новый год зачем пьянствование нижнего состава? Правильно, незачем. Нам и офицерского употребления вполне по горлу хватит.

Улыбаясь, оглядел повеселевших командиров. Продолжил:

– И на закусь, тасазать, приятно скажу. Во-первых, кого не увижу – с наступающим вас восемьдесят девятым годом. Во-вторых, как товарищи в курсе, я только что приехал из штаба армии, куда был вызываем вместе с начальником базы. Нам объявили благодарность от имени командующего округом. Майору Морозову из батальона РАВ досрочно присвоят к званию подполковника. А меня, дорогие товарищи, – при этих словах полковник прослезился, – меня… Простите мои чувства. Меня представили к награждению орденом «За службу Родине в Вооруженных силах СССР»… Третьей степени, товарищи! От так от.

Офицеры оживлённо загудели, кто-то даже попытался аплодировать. Быкадоров спросил:

– А за что нам… то есть вам, конечно, такие вкусняшки?

– А за то, капитан, – сказал Сундуков, – что правильно воспитываем подчинённых, которые потом героически спасают гражданские пекинские поезда. В первую очередь, конечно, таких, как комсорг батальона РАВ.

Все одобрительно посмотрели на порозовевшего от удовольствия Тагирова.

– И это, Марат, – полковник впервые за месяцы службы назвал лейтенанта по имени, – мы ходатайствовали перед партийной комиссией армии, чтобы там не утверждали твоё партийное взыскание. Так что ты теперь чист перед партией. Ну, и строгий выговор по служебной линии, конечно, начальник базы с тебя снял. От так от!

Офицеры радостно зашумели. Те, кто сидел поближе, протягивали Марату руки для рукопожатия.

– Товарищи офицеры! Что вы, как детки малые, галдите тут? – строго сказал Сундуков. – Я ещё не закончил совещания. Ладно, закончил. Все свободны. Тагиров, а вас я попрошу остаться.

Счастливый Марат подошёл к Сундукову. Проговорил, запинаясь:

– Большое… огромное вам спасибо, товарищ полковник!

– Не за что, лейтенант, – Дундук похлопал его по плечу, – молодец – тогда, значит, молодец. Значит, тасазать, приступаешь Дедом Морозом сегодня работать? Адреса, подарки, шубу с бородой – всё имеешь? Рая – продавщица – готова у тебя?

– Так точно, всё в порядке. Про Раю точно не знаю, думаю, что…

– Раиса уж не подведёт, – перебил полковник, – в третий раз Снегурочкой будет. Главное – сам соответствуй. Не напейся. А то каждый год с Дедами Морозами такая петрушка, что… Не важно. Тебе теперь доверие. Считай, всё с чистого листа. Не подведи уж.

– Постараюсь, Николай Александрович! – бодро сказал Тагиров.

– А ты, это, должен понимать: мало стараться. Надо, чтобы было сделано. От так от. Иди уже, – напутствовал Сундуков.

* * *

Казармы украшали к празднику кто как смог. Во второй роте бойцы сделали эрзац – ёлку из швабры, прикрутили веточки из проволоки, повесили самодельные игрушки из фольги, цветной бумаги и медной обмотки конденсаторов. В четвертой какой-то умелец разрисовал окна зубной пастой: снежинки, зайчики, Снегурочка с нескромными формами.

Тагиров забежал во все роты и в штаб батальона, поздравил ребят. Успел на «подкидыша» до гарнизона; в автобусе явно пахло спиртным, счастливчики-офицеры, не попавшие на праздник в число дежурных и ответственных, уже начали отмечать.

Заскочил в магазин, что-нибудь купить съестного. Там встретил Воробья с супругой. Алексей был без настроения, что-то выговаривал Лене. Та выглядела совсем уж квашней: в какой-то потёртой огромной шубе из искусственного меха, тёплом старушечьем платке. Лицо опухшее, бледное. И, как показалось Марату, заплаканное. Тагиров отвёл приятеля в сторону:

– Ты чего как мешком ушибленный? Случилось что?