Спектор.indd

Растёт — то песней, то травой.

И стало окаянным лето,

А тень войны над головой

* * *

Накрыла сумраком смертельным

Не выкорчевываю корни — извлекаю.

Любви погасшие зрачки,

Любовь и дружбу не делю, не вычитаю.

Где отразился понедельник

Читаю мысли, что считают — повезло.

Началом траурной строки.

И умножаю, умножаю, умножаю

Печаль и слёзы на удачи. И не знаю,

Как вывести за скобки боль и зло.

* * *

Жизнь продолжается, даже когда очень плохо.

Гармонию и алгебру не разделяя,

Кажется — вот оно, время последнего вздоха.

Я цену правды познаю — не вычисляю,

И степень милосердия ценю сильней.

Кажется, кажется, кажется… Но вдруг, нежданно

Есть план решения, но нет пока ответа,

Ёжик судьбы выползает из злого тумана,

И доказательств теоремы тоже нету.

И длится, длится извлечение корней.

И открываются новые, светлые двери…

Так не бывает? Не знаю. Но хочется верить!

* * *

Условно делимы на «право» и «лево».

* * *

Как славно незримы «король, королева,

Всех ненавидящих — прощаю.

Сапожник, портной»…

Смотрю в упор — не замечаю.

Это со мною и с целой страной,

А вижу, как трава растёт.

Её ведь тоже — топчут, топчут,

Где всех поделили почти безусловно

Она в ответ растёт, не ропщет,

На «любишь — не любишь», на «ровно — не ровно»,

Растёт, как будто бы поёт.

А будто вчера —

Жизни беспечной была, как сестра,

96

97

Страна, где так быстро привыкли к плохому,

* * *

Где «эныки-беныки» вышли из дому,

Долгожданный, как в прошлые годы трамвай,

А следом свинец,

Проявляет себя интернет.

Хочешь — не хочешь, но сказке — конец.

Он кипит, словно круто настоянный чай,

Даже если заварки в нем нет.

* * *

На друзей и врагов поделил монитор

От поцелуев до проклятий

Всех, врастающих в злую игру.

(ты слышишь, Карл (или Аркадий?),

Приговором вдруг брезжит экранный простор

От канонадного разгула

На безлюдно-трамвайном ветру…

(с востока, кажется, подуло)

До чаепитий на диване

(с дрожащей ложечкой в стакане),

* * *

Сквозь эхо прошлых разговоров

Не радикулит мешает подняться с колен —

(и пересудов липкий ворох),

Просто леность завистливой злобы.

Сквозь дальний мрак и близость света

Кто-то плакал, а кто-то хотел перемен —

(летящего под вой ракеты)…

На коленях ползут нынче оба.

Везде ОНА — как в сериале,

(в землянке, во дворце, в подвале),

Запивая враждой каждый жизни глоток,

Везде ОНА — до слёз, до дрожи.

Не любя, не скорбя, забывая…

(Ты чувствуешь)? Я тоже, тоже…

Взгляд с колен никогда не бывает высок,

Даже в сторону ада и рая.

* * *

Обмену не подлежит

* * *

Дорога в один конец.

Всё бывает нежданно-негаданно,

Меняются миражи,

Непредвиденно и опрометчиво.

Меняется ритм сердец.

Даже если дорога накатана,

Даже если доказывать нечего.

Но этот незримый свет —

Он твой лишь. И в этом суть.

Лишь признанья в любви своевременны,

Нет смысла менять билет,

Даже если войной обесточены.

Когда не дано свернуть.

Даже если мигает растерянно

В такт разрывам звезда полуночная.

98

99

* * *

* * *

Не отключается кнопка «Прошедшее время»,

Абрикосов золотой запас

В чьих зеркалах отражение юности длится.

Съеден. Лишь остатки — вон, в пыли.

Вместе со всеми я тоже ловлю отраженье,

А остатки времени сейчас

Тенью своею врастая в любимые лица.

Делятся на дни и на рубли.

В будущем времени — только вопросы, вопросы…

Присмотрись — виднеется сквозь прах

Кнопка его каждый раз нажимается туго.

Абрикосовый нектар и цвет.

Что-то мешает глазам — то ли дождь, то ли слёзы,

И сгорает на моих кострах

Чтоб отразиться навеки, теряя друг друга.

Золотой запас угасших лет.

* * *

* * *

Суровый Бог деталей подсказывает: «Поздно».

Слова по поводу, без повода,

Уже чужое эхо вибрирует во снах,

То равнодушные, то страстные.

Где взрывы — это грозы, а слёзы — это звёзды,

И, как циркач идёт по проводу,

И где подбитый страхом, чужой трепещет флаг.

Так я — сквозь тёмные согласные…

Суровый Бог деталей оценит перемены,

Где предложение кончается,

Чтобы воздать детально за правду и враньё,

Неведомо словам-фонарикам…

Чтобы сердца любовью наполнить внутривенно,

Но вдруг надежда проявляется,

Чтоб излечить от злобы Отечество моё.

И мы идём, держась с ней за руки.

* * *

* * *

В промежутке между взрывами — война,

Захлебнулась одиночеством гармонь.

Между облаками — небосвод.

Память старика — сплошной простор.

Тишина нежна и не слышна,

За какую клавишу ни тронь —

А звезда мигает: «Перелёт».

Только эхо, а не разговор.

Почему-то оказались суждены

Только эхо старых песен в тишине

Нам с тобой дороги в никуда.

И улыбки мимолётной свет.

Ведь ни миру, ни войне мы не нужны,

Но ещё летит, летит ко мне

Как перегоревшая звезда.

Эхо взрыва всех ушедших лет.

100

101

* * *

* * *

Включалась «Ригонда» — и бодрость лилась через край.

А смысл разве в том, чтобы слаще поесть

«Маяк» был умелым художником «нежного света».

И выпить полней, через край?

«Кудрявая» слушала вместе со всеми «Вставай»!

…Под ветром на крыше вибрирует жесть,

И я подпевал про «борьбу роковую за это».

Трезвонит тревожно трамвай.

Но слышались в пении вовсе иные тона.

От смысла весьма и весьма вдалеке

«Ригонда» мигала своим заговорщицким глазом,

Толпятся неловко года.

Меняла пластинки, и с ними менялась страна,

Не пойманной рыбой скользит по реке,

И я просыпался, как все, как сегодня, — не сразу.

В глазах отражаясь, звезда…

* * *

* * *