Спекулятивный реализм: введение

Что касается картезинского дуализма, присутствующего в философии Мейясу, то здесь есть один едва заметный фокус, и, прежде чем мы продолжим, следует обратить на него внимание. Рассмотрим следующий пассаж: «Есть две формы абсолюта: реалистический, то есть, не-мыслящая реальность, независимая от нашего доступа к ней; и идеалистическая, то есть, абсолютизации самой корреляции»[533]. Мейясу совсем не стремится к идеалистическому абсолюту – это, по сути, превратило бы его в Гегеля, в философии которого корреляция мысль-мир это не конечное, как должно быть по Канту, а бесконечное отношение, в котором два противоположных полюса снимаются в более высоком единстве понятия. Вместо этого Мейясу хотел бы достичь реалистического абсолюта, называемого им здесь «не-мыслящей» реальностью, независимой от нашего доступа. Заметьте, однако, что он незаметно изменил термины обсуждения. Реалистический абсолют должен был быть реальностью, которая не мыслится и находится за пределами нашего доступа к ней, реальностью, существование которой не зависит от того, думает кто-то о ней или нет. Но Мейясу внезапно озабочивается тем, чтобы она была еще и не-мыслящим абсолютом, даже несмотря на то, что многие из вещей, которые, как мы надеемся, существуют за пределами наших сознаний, это наши соплеменники, и мы надеемся, что они окажутся мыслящими вещами. Тем самым Мейясу контрабандой проносит в обсуждение необоснованную таксономию, в которой есть два вида вещей, мыслящие (сознания) и не мыслящие (мертвая материя). Эта таксономия будет иметь последствия для спекулятивного реализма, поскольку всего через несколько лет, в 2012 году, Мейясу применит этот принцип в своей замечательной берлинской лекции, чтобы доказать, что и философия Гранта, и ООО суть виталистические «субъектализмы» и потому являются фиктивными способами преодоления корреляционизма[534]. По его мнению, преодоление корреляционизма должно привести к картезианскому дуализму сознания и материи на основе рационалистической дедукции, в противном случае это и не преодоление вовсе.

Учебные вопросы к разделу А

1. Что Мейясу имеет в виду под «корреляционизмом» и почему этот термин важен для спекулятивного реализма?

2. Почему Мейясу считает «корреляционистский круг» столь сильным аргументом, несмотря на то, что хочет, в конечном счете, опровергнуть его?

3. Почему Брассье склоняется к тому, чтобы отвергнуть предложенный Мейясу аргумент «прагматического противоречия» как аргумент в пользу корреляционистского круга?

4. Почему Мейясу считает неубедительным утверждение Брассье, что Ларюэлю удалось избавиться от корреляционизма?

5. Мейясу твердо убежден, что в философии, как и в математике, на аргументы следует отвечать только контр-аргументами, а не «отмежеванием» от дискуссии. Он обеспокоен тем, что несоблюдение этого принципа может породить две формы некачественной интеллектуальной критики. Что это за формы?

Б. «После конечности» Мейясу

Прекрасная первая книга Мейясу – бесспорно самая известная индивидуальная работа, связанная со спекулятивным реализмом. Она быстро получила международное одобрение и за первые десять лет с момента публикации была переведена на полтора десятка языков. Хотя в моей книге о Мейясу есть обстоятельное обсуждение «После конечности», этот текст Мейясу слишком важен для истоков спекулятивного реализма, чтобы ограничиться здесь только его кратким обзором[535]. Поэтому я представлю все пять глав этой ясно аргументированной работы, сопроводив их рядом критических комментариев, которые, я надеюсь, подстегнут дальнейшую дискуссию.