Спекулятивный реализм: введение

В первых строках книги предлагается реанимировать одно из классических различий нововременной философии: «Хотя теория первичных и вторичных качеств, на первый взгляд, принадлежит бесповоротно устаревшему прошлому философии, настало время ее реабилитировать»[536]. Обычно введение этого различия ставят в заслугу Локку, но в зачатке его можно найти уже у Декарта. В его основе лежит идея, что определенные качества вещей – вкус, цвет, запах, текстура – существуют не в самих вещах, а только в нашем отношении к этим вещам. Это так называемые вторичные качества. К первичным качествам вещей, существующим независимо от нашего восприятия, относятся «длина, ширина, глубина, движение, форма, величина»[537]. Это чисто физические и несубъективные качества, поэтому они не нуждаются в наблюдателе, чтобы существовать. Первым это различие решительно поставил под вопрос Беркли, заявив, что так называемые первичные качества, на самом деле, тоже вторичные, ведь существуют они, только когда их воспринимает человеческое или божественное сознание. Окончательно различие было погребено Кантом, который считал «длину, ширину, глубину, движение, форму, величину» не прямо познаваемыми, реальными, внешними качествами вещей, а лишь продуктами нашей чистой пространственно-временной интуиции и категорий рассудка. С тех пор редкий философ, по крайней мере, в континентальной традиции, провозглашал существование и доступность первичных качеств как отличающихся от вторичных/реляционных качеств. Позиция Мейясу по отношению к этой ситуации парадоксальна, и именно этот парадокс сообщает его философии неповторимый характер. Дело в том, что, с одной стороны, Мейясу считает, что можно получить прямой доступ к первичным качествам вещей как они есть на самом деле. С другой – он, несмотря на это, соглашается с корреляционистским возражением, вообще-то уничтожившим различие первичных и вторичных качеств. Разберем эти пункты по отдельности.

Будет справедливо сказать, что Мейясу больше симпатизирует Декарту, чем Канту, которого можно с уверенностью назвать отрицательным героем «После конечности». Мейясу хочет возродить картезианскую теорию первичных качеств, пусть даже он расходится во мнениях с Декартом по поводу того, какие качества считать первичными. По его словам, «чтобы восстановить картезианский тезис в современных терминах […] мы должны, таким образом, удерживать следующее: все те аспекты объекта, которые могут быть сформулированы в математических выражениях, могут содержательно мыслиться как свойства объекта в себе»[538]. Подобно своему наставнику Бадью, считающему, что онтология математична, Мейясу сталкивается с проблемой того, как математика (являющаяся идеальной) в принципе может точно соответствовать описываемым ею вещам (которые реальны). В попытке предвосхитить возражения на сей счет, он накладывает ограничение на свой математизм. Позднее в той же главе 1, говоря о том, как физик описывает формирование Земли более чем 4 млрд, лет назад («доисторическое» время до существования любого мышления), он отмечает, что

наш физик защищает картезианский тезис о материи, но, заметьте, не пифагорейский: идея не в том, что бытие процесса формирования Земли имеет математическую суть – что числа или уравнения, задействованные в высказываниях о доисторическом, существуют сами по себе. Потому что тогда нам придется сказать, что формирование Земли – такая же идеальная реальность, как число или уравнение[539].