Спекулятивный реализм: введение

Когда типичные континентальные философы впервые читают Мейясу, их первая реакция – отмахнуться от термина «корреляционизм». В конец концов, мы десятилетиями вроде бы знали, что вопрос реализма и идеализма это «псевдо-проблема». Более того, корреляционизм это та самая позиция, которая, по утверждениям континентальных критиков Мейясу, уже расположена «по ту сторону» реализма и идеализма. К сожалению, больше других обвинения за это умозаключение заслуживает моя любимая школа – феноменологическая. По Гуссерлю, мы всегда уже пребываем вне своих сознаний в направленности на объекты: черные дрозды, почтовые ящики, воображаемые битвы кентавров. Однако этот мнимый доступ к миру вне мышления на самом деле (тут я согласен с Мейясу) является не более чем заточением среди корреляционных объектов вместо реальных. В таком случае, как феноменология, «это пространство внешнего – всего лишь пространство того, что предстает перед нами, того, что существует только как коррелят нашего собственного существования»[543]. Сочный арбуз передо мной непознаваем сам по себе, это всего лишь сущностное ядро серии явлений, которые разворачиваются перед нашими сознаниями; если вычесть из этой ситуации все сознания, то арбуз лишится существования, поскольку вне возможной корреляции с наблюдателем никакого арбуза-в-себе нет. В «Логических исследованиях» Гуссерль, как известно, утверждает, что было бы абсурдно воображать существующим то, что по крайней мере в принципе не было бы объектом какого-то акта сознания. То же у Хайдеггера, поскольку его знаменитый Ereignis (событие) предусматривает «сопринадлежность», в которой «ни бытие, ни человек не могут полагаться как существующие “в-себе”»[544]. Нам даже не нужно перелопачивать загадочные пассажи Хайдеггера об Ereignis, чтобы доказать это, поскольку уже в «Бытии и времени» мир является только коррелятом Dasein человека. Не стоит ли нам – отбросив эти всего лишь объекты-корреляты феноменологической традиции – рискнуть вернуться в «Великое Внешнее, абсолютное Внешнее докритических мыслителей»[545]?

Первый шаг в этом направлении Мейясу делает, когда вводит термины «доисторическое» и «архиископаемое»[546]. Он предлагает нам посмотреть на простую научную хронику: 13.5 млрд, лет назад – возникновение Вселенной, 4.56 млрд, лет назад – образование Земли, 3.5 млрд, лет назад – возникновение первой жизни на Земле, 2 млн. лет назад – физическое появление существ, напоминающих современного человека. По меньшей мере три первые даты отсылают ко времени, предшествующему любому сознанию, поэтому Мейясу называет его «доисторическим». С ним связаны «архиископаемые», то есть «материалы, которые указывают на существование древней реальности, или событий, предшествовавших жизни на Земле»[547]. Итак, что доисторическое и архиископаемое делают с позицией корреляциониста? В этом пункте Мейясу часто прочитывают неверно, будто бы он утверждает, что наука каким-то образом «доказывает ошибочность» корреляции. Это попросту не так; Мейясу слишком уважает корреляционистский аргумент, чтобы это было правдой. В конце концов, корреляционист всегда может превратить эти до-человеческие даты в до-человеческие даты для нас, чтобы включить буквальные утверждения науки в более широкую корреляционистскую онтологию. Если взять высказывание формы «Событие Y произошло за столько-то лет до возникновения человека»[548], то корреляционист просто добавит к нему оговорку «для нас». К примеру, можно сказать, что Большой взрыв произошел за 13.5 млрд, лет до появления человечества для человечества. Для корреляциониста «бытие не предшествует данности, оно дает себя как предшествующее данности»[549]. Невозможно пошатнуть эту позицию корреляционистов, просто констатируя научно доказанные факты о доисторическом прошлом, поскольку они всегда могут переинтерпретировать доисторическое прошлое на корреляционных условиях. Поэтому, как прояснил бы в ответ Мейясу, обращение к доисторической реальности и архиископаемому не является «аргументом», это просто интересная апория. Его тезис состоит не в том, что ученый, очевидно, прав, а корреляционист, очевидно, не прав – по крайней мере, пока. Напротив, он хочет показать, что между этими двумя позициями – вопиющее противоречие. Учитывая, что Мейясу в какой-то степени симпатизирует обеим сторонам, он должен найти способ воздать должное каждой из них.