Спекулятивный реализм: введение

Напомню, что «объект», о котором говорит здесь Гуссерль, все еще присущ сфере сознания, поэтому он не тождественен реальному объекту, который ломается или удивляет нас в анализе инструментальности Хайдеггера. Если Хайдеггер ведет нас к реальным объектам, то Гуссерль говорил об «интенциональных» объектах, на которые направлено сознание. Но учитывая неуклюжесть слова «интенциональный» и частые путаницы, связанные с ним в современной философии, ООО предпочитает называть их чувственными объектами. Таким образом, есть двойственность реальных и чувственных объектов, ей соответствует двойственность реальных и чувственных качеств. А поскольку не существует ни объектов без качеств, ни качеств без объектов, мир оказывается описываемым в терминах четырех возможных пар объект-качество: ЧО-ЧК, РО-ЧК, РО-РК и ЧО-РК. В моей книге «Четвероякий объект» (2011) эти термины объясняются как исток времени, пространства и того, что в ООО называется сущностью и эйдосом[425]. Чувственные объекты Гуссерля также дают важный ключ к решению проблемы замещающей причинности. Напомню, эта проблема возникает из-за того, что два реальных объекта неспособны установить отношение друг с другом, поскольку оба полностью изымают себя из отношения. Это все равно что, работая с магнитами, спрашивать, как два северных или два южных полюса могут соприкоснуться при том, что они отталкивают друг друга. В случае магнитов решение просто: переверните один из них и дайте северному полюсу одного коснуться южного полюса другого; так можно построить бесконечную цепочку магнитов. Нечто подобное справедливо и для объектов в целом. Если два реальных объекта не могут соприкоснуться, то реальный объект без проблем может вступить в контакт с чувственным: в конце концов, именно это реальные объекты и делают – контактируют с чувственными объектами. Огонь горит, контактируя с чувственным хлопком, пусть даже он навсегда отсечен от реального хлопка, как навсегда отсечено от него и все остальное, включая фермеров. Вопреки всем ожиданиям, в феноменологии Гуссерля обнаруживаются средства для решения глубокой онтологической загадки причинности. Но решение странное, и это приводит нас к нашему следующему пункту.

Второй элемент пазла, предоставляемый нам Гуссерлем, даже страннее, чем первый. Снова процитирую свой доклад в Голдсмитсе: «Гуссерль сделал еще одно фантастическое открытие, которое никогда по-настоящему не обсуждается – что один объект, а именно сознание, содержит в себе другие»[426]. В некотором странном, но реальном смысле интенциональности две, но одновременно интенциональность одна. В первом смысле Я, реальный объект, опираюсь на стол как чувственный объект; или, наоборот, стол как реальный объект реагирует на давление, оказываемое мной как чувственным объектом (не все отношения взаимны, но это взаимно). Однако в то же время интенциональная связь между мной и столом количественно единична. Почему? «Поскольку я могу говорить об этом отношении, я могу задним числом и поразмышлять о нем, другие люди могут проанализировать его для меня […] и ни одно из этих исследований никогда не исчерпает отношение, чего уже достаточно, чтобы говорить о нем как об объекте»[427]. Заметьте, что этот новый составной объект – реальный, а не чувственный, потому что он есть независимо от того, уделяет ему кто-нибудь внимание или нет. Это значит, что реальный объект и чувственный объект могут встретиться только внутри третьего объекта; причинность случается только в ментальной области, если «ментальное» берется в смысле чувственных объектов вообще, а не только в смысле того, что относится к животному мозгу. Продолжу цитату голдсмитского доклада: «Знаю, это звучит странно. Но далее я обобщаю это и утверждаю, что причинные отношения всегда случаются внутри чего-то третьего. Это верно не только для человеческого сознания и феноменологии. Отношение и есть вмещение»[428].