Спекулятивный реализм: введение

Теперь у нас есть базовая модель космоса ООО: он наполнен объектами, которые изымают себя из отношений друг с другом, будучи неспособными на прямой контакт. Здесь мы встречаемся с еще одним аспектом этой философии, который многим критикам принять сложно. Дело вот в чем: разве не очевидно, что объекты все время воздействуют друг на друга? Разве наука не вычисляет эти взаимодействия с необычайной точностью, используя результаты, чтобы создавать крайне необходимые медицинские приборы и запускать летательные аппараты на окраину солнечной системы? ООО, конечно, знает об этом. Тезис этой философии не в том, что объекты не вступают в контакт, а в том, что они не могут делать это непосредственно. В таком вроде бы ясном примере, как столкновение на столе двух бильярдных шаров, столкновение, очевидно, происходит; это не оспаривается. Но исходя из данной в ООО интерпретации хайдеггеровского анализа инструментальности, при столкновении эти шары на самом деле взаимодействуют только с самыми поверхностными качествами друг друга. Когда красный шар ударяется в синий, он ударяет не сам синий шар, а только подвергнутый переводу синий шар, доступный весьма обедненному миру красного шара. Через эти обедненные качества синего шара красный шар косвенно контактирует с самим синим шаром, который тоже вступает в отношение с собственными качествами, но по-другому. Это непрямая причинность или, как она называется в ООО, замещающая причинность[420]. Уже в ранней исламской философии ашаритская школа из Басры учила, что Бог есть не только единственный Творец вселенной, но и единственный агент причинности. В Голдсмитсе я говорил, что «[для таких мыслителей] все события объясняются тем, что Бог непрерывно творит все сущее снова и снова. Хотя сегодня теология кажется нам несколько эксцентричной, это очень глубокая метафизическая идея – вещи на самом деле не могут устанавливать друг с другом отношения, что вещи в себе полностью изолированы друг от друга»[421]. Спустя века эта идея вошла в европейскую философию под названием окказионализм. Так, Декарт обращается к Богу, чтобы объяснить в противном случае непостижимые взаимодействия. В работах его почитателя и последователя Николя Мальбранша (1638–1715) во вмешательстве Бога нуждаются не только отношения между сознанием и телом, но и отношения между телами (как и у ранних окказионалистов из Ирака). Кроме того, Бог играет особую каузальную роль в учениях таких нововременных философов, как Барух Спиноза (1632–1677), по мнению которого вся природа это единая божественная субстанция, Г.В. Лейбниц (1646–1716), считавший, что предельные субстанции или монады «вовсе не имеют окон», но благодаря предустановленному Богом согласию между ними кажется, будто они взаимодействуют, и Беркли, с точки зрения которого есть только образы, а не независимые вещи, и Бог согласовывает эти образы так, чтобы сообщить нам впечатление устойчивых природных законов, иногда приправляя их удивительными чудесами, которые завораживают верующих и обращают в веру скептиков.

Может показаться, что это не более чем любопытная, но закрытая глава из истории философии раннего Нового времени, однако версии такого окказионализма можно найти и в более современно выглядящих философиях – у Юма и Канта. Никто из них не утверждает, что причинность связана с божественным вмешательством, но они привязывают ее к другой привилегированной сущности – человеческому опыту. В случае Юма то, что мы называем причинной и следствием, это просто наш опыт «привычного соединения» еды, попадающей в наши рты, и утоления голода или сближения ладоней с огнем и ощущения сильного жара. В случае Канта причинность даже более явно превращена из элемента мира вне сознания в категорию человеческого познания. Как я говорил в Голдсмитсе, окказионалисты считают: «Никто не может [создать отношения между вещами]? О, Бог может это делать”. По Юму [и Канту], делает мое сознание, оно создает объекты (“пучки”) посредством привычных соединений, создает связи»[422]. Однако кажется совершенно произвольным выбирать некую магическую сверхсущность – будь то Бог или человеческое сознание – способную творить причинные связи, когда никакой другой объект на это не способен. Это подталкивает ООО к поиску другого решения.