Спецназовец. Взгляд снайпера

– Теряем время, – сказал Басалыгин. – Ты прав, сказать хоть что-то по поводу этой чертовой винтовки может только Якушев. Надо просто поехать и задать ему прямой вопрос. Если он не там, где, по идее, должен находиться, значит, это все-таки его работа. Как остальные, не знаю, но Арсеньев – точно его.

– Думаете, он просто обставился под Зулуса?

– Да не знаю я! – взорвался полковник. – Но твердо рассчитываю узнать в ближайшее время.

– Я с вами, – сказал Молоканов, видя, что Басалыгин смотрит на свою машину.

– Не доверяешь? – усмехнулся тот.

– А вы бы мне доверились? И потом, при чем тут доверие? Я могу понять, почему вы не хотите выслать туда группу захвата. Но ехать одному – просто безумие. А если он вас просто прикончит?

– Если захочет прикончить – прикончит обоих, – утешил его Басалыгин. – Профессиональный снайпер и хорошая винтовка с приличной оптикой – что еще надо, чтобы прихлопнуть парочку ментов? Но мне такой вариант кажется маловероятным. Если Арсеньева убил он, его давно и след простыл. Зачем ему сидеть там, куда я его послал?

– Так, может, в розыск, пока не поздно?

– Одну минуту.

Отойдя в сторонку, полковник набрал номер Якушева и прослушал знакомую сказочку про абонента, находящегося вне зоны действия сети. Это было скверно, потому что делало предположения Молоканова более чем правдоподобными. В нежданно-негаданно овладевшую майором прямо-таки задушевную искренность Павел Макарович верил не больше, чем в способность астрологов предсказывать будущее по звездам. А хуже всего было то, что он по-прежнему не помнил, чем занимался ночью.

Чувствуя себя окончательно запутавшимся, больным, разбитым и ни на что не годным, он отдал необходимые распоряжения, касающиеся введения плана «Перехват» и объявления Спеца в розыск, после чего, стараясь выглядеть собранным и деловитым, а на деле не вполне понимая, что он делает и зачем, направился к своей машине.

На полпути его перехватил Молоканов, и, осознав, что совершенно о нем забыл, Басалыгин понял, что дело плохо. Голова болела все сильнее, и он опасался очередного приступа. Когда угодно, но только не сейчас!

– Поедемте на моей, – предложил майор, кивая в направлении своего сверкающего, как новенькая игрушка, черного «туарега». – Так и быстрее, и удобнее, и вообще…

– Хочешь сказать, что свидетели тебе не нужны? – с кривой улыбкой перевел это «вообще» на русский язык полковник.

– А вам? – парировал Молоканов. – Вам они нужны, Павел Макарович?

Крыть было нечем. Бросив прощальный взгляд на залитую кровью «хонду» с дурацким лозунгом на заднем стекле, полковник Басалыгин забрался на переднее сиденье не по чину роскошного автомобиля, принадлежавшего майору Молоканову. Молоканов сел за руль, запустил двигатель, но почему-то медлил трогаться с места.

– Почему стоим? – спросил Басалыгин.

– А куда ехать? – вопросом на вопрос ответил майор.

– Ко мне на дачу, – сказал полковник. – Ты ведь там бывал, так что дорогу…

– Найду, – закончил за него Молоканов. – Разве что в самом конце подскажете, в этих дачных поселках сам черт ногу сломит…

– Поехали, – нетерпеливо сказал Басалыгин.

И они поехали.

* * *

Пол в гараже был земляной и располагался почти на метр ниже пола кухни. Вниз вела как попало сколоченная из разновеликих обрезков досок лесенка – некогда, без сомнения, игравшая роль временного приспособления, но с годами приобретшая солидный статус капитального, целиком и полностью устраивающего хозяина, а значит, не подлежащего замене путепровода. «Нет ничего более постоянного, чем временное», – подумал Юрий, осторожно пробуя ногой верхнюю ступеньку.

Ступенька нехорошо вихлялась, и Юрий, решив пренебречь лесенкой, мягко спрыгнул на земляной пол. Он не стал трогать укрепленный на бревенчатой стене выключатель: несмотря на отсутствие окон, свет могли заметить снаружи. Вместо этого, забросив винтовку дулом вниз за плечо, он снова включил фонарик и обвел его лучом длинное, заваленное ни на что не годным старым хламом помещение. Тут можно было найти раздавленные картонные коробки, обветшалую одежду, запыленный садовый инвентарь и сломанную мебель, часть которой уже перекочевала в сложенную у дальней стены неровную поленницу. Рядом с поленницей на припорошенной щепками, опилками и мелким мусором земле стоял основательно изрубленный березовый чурбак. В нем торчало мачете, которое Басалыгин предлагал в случае необходимости использовать вместо топора.

Мачете было как мачете – длинное, расширяющееся к острию лезвие из тускло-серого металла, с удобной, потемневшей от времени деревянной рукояткой. Юрий не сразу понял, что с ним не так, а потом сообразил: если Басалыгин действительно не был здесь со дня смерти жены и если все это время мачете так и торчало тут, в чурбаке, лезвие давно должно было покрыться ровным слоем ржавчины. У нержавеющей стали совсем другой цвет и блеск, а это обыкновенное твердое железо, оно не могло не окислиться под воздействием атмосферной влажности, ему полагалось заржаветь, как заржавели вон те грабли и лопаты, что стоят у стены рядом с воротами…