Спецназовец. Взгляд снайпера

Круг белого с фиолетовым оттенком света остановился на объемистом деревянном ящике, форма и окраска которого наводили на мысль о военном складе, откуда был похищен данный предмет. Ящик стоял у стены в дальнем углу, и, если Юрий вообще собирался еще что-то здесь искать, начинать следовало оттуда, с ящика – просто потому, что это представлялось менее затруднительным, чем разгребание куч пыльного старья.

Так Юрий и поступил: подошел к ящику, поднял крышку и заглянул вовнутрь. Внутри обнаружился все тот же мусор – щепки, короткие обрезки досок, деревянная стружка, явно вышедшая из-под тупого, скверно отрегулированного рубанка, который не столько строгал, сколько грыз дерево, комки пыльной пакли… Все это добро, очевидно, скопилось по ходу строительства дома и предназначалось для растопки печи.

Здесь же, присыпанный щепой и стружкой, лежал странный, явно посторонний предмет, сначала показавшийся Юрию просто куском архаичной зеленой клеенки, вроде той, которой несколько десятилетий назад застилали топчаны в поликлиниках и обивали двери. При ближайшем рассмотрении он оказался резиновым плащом из общевойскового комплекта химической защиты – вещью, горячо любимой российскими рыбаками и страстно ненавидимой солдатами срочной службы. Спереди этот резиновый балахон был густо перемазан свернувшейся, загустевшей, но еще не высохшей кровью. «И перекиси не надо», – подумал Юрий. Безо всяких анализов было нетрудно догадаться, что это кровь капитана Арсеньева.

Он присел на край ящика и потер лоб запястьем руки, в которой держал фонарик. «Ай да Мамонт!» – как заезженная пластинка, вертелась в мозгу единственная, напрочь лишенная конструктивности, мысль. Тряхнув головой, Юрий прогнал ее и попытался по порядку представить себе события минувшей ночи.

Получалось следующее. Вручив Юрию ключи от дачи, полковник Басалыгин не поверил ему на слово, а приказал кому-то за ним проследить. Затем, убедившись, что Якушев пренебрег его приглашением и забурился в съемную нору на окраине города в обнимку с шестью бутылками пива, воспользовался этим подарком судьбы, чтобы нанести заключительные штрихи на картину преступной деятельности своего старого знакомого. Для этого господин полковник проник в квартиру Юрия, выкрал винтовку и, заняв удобную позицию, по телефону вызвал капитана Арсеньева – чего-то ему наплел, приказал установить за Якушевым наблюдение… Выполняя приказ начальника, Арсеньев явился в указанное место, где был убит и обезглавлен. После чего Басалыгин быстренько смотался на дачу, оставил здесь плащ, винтовку и мачете и вернулся в город – несомненно, затем, чтобы возглавить розыск маньяка Якушева.

Так оперативно все это провернуть было, наверное, нелегко, но маньяки – народ деятельный, хлопотливый. К тому же в острых ситуациях, когда речь идет о жизни и смерти, победить можно только таким образом – действуя на пределе возможностей, уплотняя пространство и время, втискивая в каждую минуту столько дел и поступков, что при иных обстоятельствах их хватило бы на целый день.

Юрий опять сильно потер лоб. Все это напоминало какой-то путаный, бредовый кошмар. А хуже всего было то, что он, похоже, сильно припозднился со своими превентивными мерами. Да и меры, строго говоря, были совсем не те, которые следовало бы принять. Не стоило, ах не стоило ему приезжать на эту проклятую дачу! Да, он собственными глазами убедился, что здесь его поджидала ловушка, доказал себе правильность собственных умозаключений, но что с того? Когда подозреваешь, что на твоем пути кто-то вырыл волчью яму, упасть в нее – далеко не лучший способ убедиться в своей правоте.

Он встал, рассовал по углам последние свои сюрпризы, уложил в ящик с растопкой прямоугольную пластмассовую коробочку с коротким отростком антенны и нажатием кнопки активировал устройство. Затея была глупая, ненужная и сильно запоздалая – деньги на ветер, и больше ничего. Но что еще он мог сделать? Податься в бега? Прикончить Мамонта на основании одних лишь подозрений? Эти два варианта друг друга стоили и были ничем не лучше того, который выбрал Юрий. Пока что все было против него, и каждый сделанный им шаг только усугублял и без того скверную ситуацию. Да иначе, наверное, и быть не могло. Это была чужая игра, в которой Юрий Якушев играл незавидную роль пешки. Все его попытки перехватить инициативу, стать игроком оказывались безрезультатными: кто же играет в шахматы с завязанными глазами?

«А ведь меня, наверное, уже объявили в розыск, – подумал он, укладывая поверх своего гостинца окровавленный резиновый плащ и заново присыпая его опилками. – Машину придется бросить, на ней я уеду не дальше первого поста ДПС. Не стрелять же в гаишников только за то, что они решили раз в жизни для разнообразия честно выполнить свой служебный долг! Да и винтовка – не самое удобное оружие для стрельбы из-за руля… И вообще, магазин у нее всего-то на двадцать патронов. Даже если Арсеньеву хватило одного, их там осталось девятнадцать – маловато для войны против целого мира…»