Спящие красавицы

— «Не, — говорил он. — Всё пройдёт». Должна признать, зависимость мы приобрели вместе. Мы всегда всё делали вместе. Как дети. Экстази. Травка, чаще всего. Кокаин, если удавалось достать. Дамиан принимал обезболивающие. Чтобы колено не сильно болело. Самолечение, как говорил доктор Норкросс. Помнишь про мои головные боли? Мою мрачную грусть?

Ри сказала, что, конечно, помнит.

— Ну, вот, однажды, я сказала Дамиану, что голова жутко раскалывается. Он дал мне таблетку. «Попробуй, — сказал он. — Увидишь, на что она способна». Так я и подсела. Легко и без проблем. Ты знала об этом?

Ри сказала, что, конечно, знала.

3.

Джаред устал от новостей и переключил телевизор на общественный телеканал, где женщина, увлеченно обучала плетению фенечек из бисера. Видимо, старая запись. Если нет, если это прямой эфир, Джареду бы не хотелось встречаться с этой женщиной в обычной жизни.

— Сегодня мы сделаем кое-что прекра-а-асное! — воскликнула женщина, раскачиваясь на табуретке на фоне серого экрана.

Эта женщина была его единственной собеседницей. Молли уснула.

Он отошел, буквально, на три минуты по нужде. Когда он вернулся, Молли уже спала, вытянувшись на диване. В руке она сжимала банку «Mountain Dew», а лицо её была частично покрыто паутиной.

Два часа Джаред просидел и проспал в кресле. Утомление, наконец, оказалось сильнее стресса.

Его разбудил едкий запах, проникавший в дом через задние двери. Он встал, закрыл двери и вернулся в кресло. На экране телевизора крупным планом показывали руки женщины, которая умело и ловко сплетала нити.

На часах было 2:54 ночи пятницы. Наступил новый день, но по ощущениям, старый отпустит его ещё очень не скоро.

Джаред прошел через комнату и взял телефон миссис Рэнсом. С него он написал Мэри:

«Привет, это Джаред. Ты как?»

«Нормально. Не знаешь, что там горит?»

«Не знаю. Как твоя мама? Как сестра? Ты как?»

«Всё хорошо. Пьём кофе, готовим печенье. Скоро рассвет! Как Молли?»

Джаред посмотрел на девочку на диване и накрыл её одеялом. Кокон на её лице стал круглым.

«Отлично, — написал он. — Пьёт «Mountain Dew». Пишу тебе с телефона её бабушки».

Мэри ответила, что напишет позже. Джаред снова принялся смотреть телевизор. Женщина на экране, казалось, была неутомима.

— Понимаю, мои слова могут многих расстроить, но я терпеть не могу стекло. Оно царапается. По моему мнению, ничего лучше пластика быть не может, — камера крупным планом показывала розовый шарик между её пальцев. — Видите, на взгляд неспециалиста разницы никакой.

— Неплохо, — раньше Джаред никогда сам с собой не разговаривал. Но ведь также он никогда не оставался дома один в компании уснувшей, обернувшейся в белый кокон девочки. И он не сомневался, этот грёбаный розовый глаз смотрел прямо на него. — Весьма неплохо, милочка.

— Джаред? Ты с кем говоришь?

Он не расслышал, как открылась входная дверь. Он поднялся на ноги, проковылял несколько шагов и упал в объятия отца.

Некоторое время, они, молча, стояли, обнявшись, в коридоре между кухней и гостиной. Джаред пытался объяснить отцу, что отошел пописать, что ничем не мог помочь Молли, что ему было плохо, что она выглядела нормально, что и дальше с ней всё будет хорошо, что они и дальше будут болтать и пить газировку. Но ничего не было хорошо, хоть, Клинт и говорил об обратном. Он повторял это раз за разом, раз за разом, они стояли и сжимали друг друга в своих объятиях всё крепче и крепче, будто бы, пытаясь сделать, чтобы было именно так, хотя бы на пару секунд.

4.

Кусок кокона, который Фликингер срезал с руки Наны, под микроскопом показался Фрэнку обычным куском ткани. Нити состояли из нитей, которые состояли из других нитей.

— Похоже на растительную ткань, — заметил Гарт. — Ну, для меня.

Фрэнк представил стебель сельдерея, его жесткие упругие веточки.

Гарт помял кусок белой ткани пальцами. Когда он развел пальцы в стороны, нити вытянулись, словно жвачка.

— Клейкая, очень тягучая, быстро растет. Каким-то образом меняет химию носителя. Неузнаваемо меняет.

Гарт разговаривал, скорее, сам с собой, нежели с Фрэнком. Тому, в свою очередь, очень не понравилось, что его дочь назвали «носителем».

Гарт усмехнулся:

— Ох, не нравится мне ваше поведение, мистер Волокно. Очень не нравится, — он поморщился и размазал ткань по стеклу микроскопа.

— Вы как, доктор Фликингер? — он, конечно, признавал, что Гарт обладал эксцентричным характером, свой отпечаток наложили и наркотики, и он, видимо, знал, что делает. Но он, зачем-то, разложил вокруг его бесчувственной дочери самые разные острые инструменты.

— Отлично. Принесите, пожалуйста, попить, — Фликингер выпрямил спину, оставаясь сидеть на коленях рядом с девочкой. Острием ножниц он почесал нос. — Наш друг, мистер Волокно — натура, весьма, противоречивая. По сути, это грибок, но грибок очень агрессивный, к тому же, сильно зависящий от носителей ХХ-хромосом. Отдели его от остальной части, и он превращается в кусок бесполезного белого говна.