— Я ей, всё равно, не поверю! — выкрикнула Лила. — Она будет тебя выгораживать!
Клинт набрал записанный номер и даже воздуха в лёгкие набрать не успел. Трубку сняли мгновенно.
— Я ещё не сплю, Эмбер, — сказала Шеннон. — Спасибо, что звонишь…
— Это не Эмбер, Шен, — произнес Клинт. Его ноги, мгновенно, стали ватными, и он оперся на холодильник. — Это Клинт Норкросс.
Интернет — это яркий нарядный дом на холме, стоящий над мрачным и грязным подвалом. В этом подвале, как грибок, плодятся различные выдумки и байки. Слух, пошедший из Купертино, воспринимался, как неоспоримый факт и был, далеко, не первым. В «Фейсбуке» появился пост, озаглавленный «Правда об «авроре». Написал его человек, назвавшийся доктором, и написал он следующее:
Никакого доктора Филипа Вердруски ни в Кайзеровском медицинском центре, ни в его дочерних предприятиях никогда не было. Об этом факте, немедленно, сообщили по ТВ и в сети, вместе с десятками опровержений со стороны авторитетных докторов из центра по контролю заболеваний в Атланте. Обман из Купертино стал главной новостью для СМИ на восточном побережье, когда взошло солнце. Но джин уже выпущен из бутылки, и Лила могла с лёгкостью предсказать, что будет дальше. На самом деле, она уже это знала. В то время как большинство граждан надеялось на лучшее, Лила, 20 лет носившая полицейскую форму, знала, что надежды не было. В этом ужасном мире балом правили фейковые новости.
Когда над штатами Среднего запада занялся рассвет, по городам и весям Америки и всего мира уже рыскали отряды поджигателей. Обернутых в коконы женщин стаскивали на свалки и стадионы, сваливали в кучи и поджигали.
Работа «Филипа Вердруски» уже давала результаты, когда Клинт объяснял сложившуюся в его семье ситуацию Шеннон и молча передал трубку Лиле.
Поначалу, Лила сидела не шелохнувшись и смотрела на Клинта. Он кивнул, будто она что-то сказала и взял Джареда под руку.
— Идём, — сказал он. — Оставим маму наедине.
В гостиной, на экране телевизора, женщина на общественном канале продолжала плести бисер и, видимо, будет этим заниматься, когда рухнет весь мир. Звук был благоразумно выключен.
— Ты же не отец этой девочки, папа?
— Нет, — ответил Клинт, — я не её отец.
— А откуда, тогда она знает о Крутом рукопожатии нашей школьной лиги?
Клинт сел на диван и вздохнул. Джаред сел рядом.
— Как говорится, яблоко от яблони. Шен Паркс тоже играла в баскетбол, хоть и не в старших классах и не в сборной. Ей никогда не нравилось надевать майку с номером и бегать вокруг столбиков челночным бегом. Ей хватало игр во дворе. Когда парни и девчонки играют вместе.
Джаред, казалось, был впечатлен.
— Ты тоже играл?
— Немного, ради забавы и никогда не был звездой. Она могла бы меня легко обыграть, если бы хотела. У неё был талант. Но мы никогда не играли друг против друга. Всегда были в одной команде, — «всегда и во всём — подумал он. — Мы делали это не просто так. Мы так выживали. Выживание было нашим молочным коктейлем, за него мы и сражались». — Это Шен изобрела Крутое рукопожатие, Джар. Она научила меня ему, а я уже научил вас, когда был тренером.
— Это девчонка изобрела Крутое рукопожатие? — Джаред выглядел ошеломленным, будто Шеннон изобрела не рукопожатие, а совершила открытие в молекулярной биологии. С этим выражением на лице Джаред казался совсем юным. Каковым он и был.
— Ага.
Остального он Джареду рассказывать не хотел, потому что это могло прозвучать дико, но он надеялся, что Шеннон, сейчас рассказывала об этом Лиле. Потому что Шеннон понимала, что они обе могут исчезнуть с лица этого мира за считанные дни, если не часы. В таких случаях, говорить правду, если не проще, то необходимей.