Спящие красавицы

— В любом случае, там не меньше полудюжины автоматов. Их нужно раздать парням, которые умеют с ними обращаться. Остальные вооружатся либо дробовиками, либо личным оружием. Ну или всем вместе. Дон начертит план тюрьмы и вспомнит все детали, могущие нам помочь. Затем мы покажемся, продемонстрируем нашу силу и тогда, надеюсь, Норкросс согласится её выдать.

Судья произнес вслух повисший в воздухе очевидный вопрос:

— А если не согласится?

— Не думаю, что у него получится нас остановить.

— Всё это выглядит довольно неприглядно, даже в нынешних экстремальных обстоятельствах, — заметил судья. — А что Терри?

— Терри… — начал Фрэнк, вытряхивая крошки с ладони на пол.

— Терри уже бухой, судья, — ответил за него Рид Бэрроуз.

Фрэнк лишь добавил:

— Он делает всё, что может.

— Он бухой в сопли, — сказал Бэрроуз. Верн Рэнгл согласно покивал, подтверждая его слова.

— Значит… — судья крепко сжал огромное плечо Фрэнка. — Ты за главного, Фрэнк.

Вернулся Гас Верин с мороженым для Дона. На лице Гаса читалось сомнение. Кусок мороженного был покрыт инеем.

— Ты уверен, Дон?

— Да, похуй, — ответил тот. Раз уж все, кто умел готовить пироги, уснули, нужно начинать экспериментировать.

— Эм, Фрэнк? — обратился к нему Верн Рэнгл.

— Чего? — спросил тот и чуть не добавил: «Чего ещё?»

— Я подумал, может нужно направить машину, чтобы наблюдать за тюрьмой? На случай, если док решит, ну, вывезти женщину куда-нибудь в другое место.

Фрэнк какое-то время таращился на него, затем изо всех сил хлопнул себя по голове, отчего все присутствующие подскочили от неожиданности.

— Господи, точно. Надо было сделать это с самого начала.

— Я поеду, — сказал Дон, мгновенно забывший о мороженом. Он резко поднялся, бедрами задев край стола, отчего тот зашатался. Его взор был ясным. — С Эриком. Если кто-то попытается оттуда выбраться, мы его остановим.

Фрэнк не шибко переживал за Дона, но Бласс, ведь совсем ещё пацан, однако он решил, что они справятся. Это же, всего лишь, мера предосторожности. Он не особо верил в то, что Норкросс рискнет вывезти женщину. По его мнению, она находилась в большей безопасности, оставаясь в тюрьме.

— Ладно, — согласился он. — Если кто-то попытается выбраться, задерживайте. Никакой пальбы, ясно? Никакой игры в ковбоев. Если откажутся остановиться — просто преследуйте. И сразу же выходите на связь со мной.

— Не с Терри?

— Нет. Со мной. Встаньте на повороте от Уэст Левин к тюрьме. Ясно?

— Ясно! — отчеканил Дон. Он был на взводе. — Идём, напарник. За дело.

Когда они уже уходили, судья Сильвер пробормотал:

— Немой гонится за несъедобным.[104]

— Что, простите? — обернулся к нему Верн Рэнгл.

Судья помотал головой. Он выглядел уставшим.

— Не важно. Джентльмены, должен сказать, мне неинтересно, как всё произойдет. Мне интересно…

— Что, Оскар? — спросил Фрэнк. — Что вам интересно?

Однако судья ему не ответил.

5.

— Откуда ты узнала? — спросила Ангелочек. — Про ребенка?

Этот вопрос отвлек Эви от наблюдения глазами усевшегося на плафон мотылька за мужчинами в «Олимпии». И в дополнение к этому веселью, что-то происходило совсем рядом. У Клинта посетители. Значит и у неё скоро появятся посетители.

Эви села и вернулась в тюрьму Дулинга. Химический запах чистящих средств здесь был очень стойким. Скоро она умрет, и ей было грустно от этого, однако она уже умирала не раз. Этот процесс никогда не был приятным, но всё же, никогда не являлся концом… может, на этот раз всё изменится.

«С другой стороны, — подумала она, — мне не придется вдыхать эту вонь, эту смесь растворителя и отчаяния».

Ей вспомнилась Троя: горы трупов, пожар, рыбьи кишки, разбросанные повсюду, как жертва богам — спасибо, блядь, большое, именно этого нам и не хватало — тупорылые ахейцы, собравшиеся на берегу, отказывающиеся мыться, отчего кровь на их телах и доспехах запеклась и воняла. Те запахи совершенно не были похожи на запахи современного мира. Тогда, задолго до появления растворителей и отбеливателей, она была молода и полна впечатлений.

Тем временем Ангелочек задала разумный и справедливый вопрос. Да и голос у неё был вменяемый. Пока, по крайней мере.

— Я знаю про твоего ребенка, потому что умею читать мысли. Не всегда. Но, как правило. Читать мысли мужчин получается лучше — они проще — но я могу читать и мысли женщин.

— Тогда ты знаешь… что я не хотела этого.

— Да, знаю. И я была слишком жестока с тобой. Прости. Столько всего навалилось.

Ангелочек проигнорировала её извинения. Она сосредоточилась на тех воспоминаниях, которые давали ей чуточку света, когда вокруг сгущалась тьма, и рядом не было никого, кто бы отвлек её от себя самой и от того, что она натворила.

— Мне пришлось. Я убивала людей, потому что они делали мне больно. Или могли сделать, дай я им такую возможность. Я не собиралась убивать ту девочку, но и дать ей жить в тех условиях я не могла.