Спящие красавицы

Лэмпли коснулась бицепса и татуировки с могильным камнем и надписью «Твоя гордость». Её взгляд скользнул вверх, над экранами мониторов.

«Часы, — догадалась Джанет. — Там висят часы. Смена Лэмпли началась утром. Скорее всего, спать она вчера легла часов в 9 вечера, а встала не позднее 5:30 утра». Джанет помнила, что, когда она уходила, часы в её камеры показывали 5 вечера — поздновато уже.

Офицер повертела шеей. Джанет заметила у неё под глазами круги. Вот, что делает с человеком двойная смена.

— Блядство, — произнесла Лэмпли.

Джанет не слышала её голоса, но смогла прочесть по губам.

Лэмпли склонилась над микрофоном.

— Рассказывайте. Всё, без утайки.

— Думаю, это подарит людям чуточку надежды. Заставит их почувствовать, что они заняты чем-то полезным. И выиграть время.

Взгляд Ванессы, снова скользнул вверх. Обсуждение длилось долго, оно переросло в торги, затем, образовался четкий план, но в главном, Джанет удалось убедить Лэмпли — с часами не поспоришь.

2.

Клинт и Коутс остались в её кабинете в одиночестве, но, какое-то время сидели молча. Клинту удалось восстановить дыхание, но сердце продолжало бешено колотиться, а кровяное давление, казалось, приблизилось к критической отметке. Последний факт, он скрывал от Лилы — не хотелось её беспокоить попусту.

— Спасибо, — сказал он.

— За что?

— За то, что прикрыли.

Она закатила глаза. Сейчас она была похожа на уставшего ребенка, который слишком поздно вернулся с улицы.

— Я просто вырвала сорняк с нашей грядки, док. Это нужно было сделать, но больше терять людей я себе не позволю. Не сейчас. К тому же, ничего ужасного не случилось.

Клинт открыл рот, чтобы сказать: «Я собирался его убить», но закрыл обратно.

— Скажу лишь… — Джанет прервалась, чтобы зевнуть. — …что была немного удивлена. Вы — чисто Халк Хоган[64] в лучшие времена злоупотребления стероидами.

Клинт опустил голову.

— Но вы нужны мне здесь. Зам, опять, сбежал, так, что занимайте его должность, пока он не вернется.

— Видимо, он ушел домой к жене.

— Тоже так считаю. Понимаю его, прекрасно, но не одобряю. Наша главная задача — сдержать больше сотни находящихся здесь женщин. Нужно, чтобы вы не теряли хватку.

— Постараюсь.

— Уж, постарайтесь. Я знаю, через что вам довелось пройти в жизни — читала в личном деле — но, чтобы задушить человека большого ума не надо. Само собой, детские дела остались в прошлом.

Клинт посмотрел ей в глаза.

— Да, в прошлом.

— Скажите мне, что то, что произошло с Питерсом, было временным помутнением.

— Это было временное помутнение.

— Скажите, что не станете так поступать ни с одной из женщин в заведении, даже с Фитцрой. Или с кем-то ещё. С новенькой, например. С Эви Дурочкой.

Выражение лица Клинта говорило само за себя, и директор улыбнулась. Улыбка превратилась в очередной зевок, зазвонил телефон.

— Директор, — сказала та, сняв трубку. — Ванесса? Зачем ты звонишь мне, когда есть внутренняя…

Она слушала и Клинт заметил странную вещь. Телефон, который она держала, постепенно сползал от уха вверх, к волосам, она вернула его на место, но он, тут же, пополз обратно. Это могла быть обычная усталость, но на усталость это было, совсем, не похоже. На мгновение он предположил, что Дженис прикладывается к бутылке, но отмёл эту мысль. Они с Лилой были в гостях у Коутс несколько раз, и самое большее, что она себе позволяла — это бокал вина, который она, даже, не допивала.

Он попытался заставить себя прекратить строить догадки, но сделать это было, довольно, сложно. Если директор Коутс вырубится, кто будет руководить, пока не вернется Хикс? Если Хикс, вообще, вернется. Лэмпли? Он сам? Клинт подумал о том, каково это — быть начальником тюрьмы и вздрогнул.

— Ясно, — сказала Коутс в трубку. — Ясно. Я сказала, да. Пусть делают. Пойди к общей связи и сообщи главному повару, чтобы запустил кофемашину.

Она закончила разговор и положила трубку на аппарат, промахнулась и попробовала снова.

— Чёрт, — сказала она и рассмеялась.

— Дженис, вы как?

— О, могло быть и лучше, — вышло у неё «мглобылше». — Только что я разрешила Ванессе позволить Фитцрой, Сорли и ещё парочке сварить чудо-кофе. Своего рода, топливо.

— Чего?

Коутс заговорила очень медленно, Клинту подумалось, что именно так ведут себя пьяные, когда пытаются казаться трезвыми.

— Со слов Ванессы, это идея Ангелочка, нашего личного Уолтера Уайта[65]. Та говорит, наш кофе слишком легкий и светлый, потому что в нём мало кофеина. Поэтому, вместо одной пачки на кувшин, они собираются сыпать три. Собираются наварить много лиров, — Она удивленно облизнула губы. — В смысле, литров. Губы не двигаются, совсем.

— Вы прикалываетесь? — он и сам не понял, имел ли он в виду, кофе или её губы.

— Самая мякотка впереди, док. Они собираются бахнуть туда весь судафед, что есть в лазарете. Но, перед тем, как выпить кофе, закученные… тьфу, блин, заключенные, заварят смесь из грейпфрутового сока и масла. Чтобы ускорить вптвние. Так говорит Англчк, я и не дмаю…

Коутс попыталась подняться, но упала обратно в кресло и рассмеялась. Клинт бросился к ней.

— Джен, скажите, вы пили сегодня?