Спящие красавицы

Большинства своих соседей по детдому Клинт не помнил, но некоторых не забывал никогда. Помнил парня по имени Джейсон, который покончил с собой в 13 лет, выпив целую бутылку чистящего средства. Клинт прекрасно помнил живого Джейсона и мёртвого Джейсона, лежащего в гробу. Это было, когда Клинт жил в приюте Дермотта и Люсиль Бёртелл, поселивших детей не в своем одноэтажном частном кирпичном доме, а в сарае за ним, где пол устилали неструганные доски, а у стен не было теплоизоляции. Бёртеллы проводили, так называемые «пятничные бои», в которых участвовали их подопечные, а призом был шоколадный молочный коктейль. Как-то раз Клинт выходил против Джейсона, на радость друзьям и соседям Бёртеллов. Джейсон был длинным худым и очень напуганным парнем, а Клинту очень хотелось коктейль. У лежавшего в гробу Джейсона под глазом синел фингал, который Клинт поставил ему несколькими днями ранее.

В следующую пятницу, вскоре после того, как Джейсон обпился чистящим средством, Клинт, снова, выиграл коктейль и, не думая о последствиях (по крайней мере, он ничего такого не помнил), швырнул его в лицо Дермотту Бёртеллу. Клинта, в тот раз, жутко избили, что, конечно, не вернуло Джейсона, зато позволило выбраться из этого ада.

В следующем детдоме, или через один после, Клинт поселился в крошечном полуподвальном помещении вместе с Маркусом. Клинт помнил шикарные карикатуры, которые рисовал Маркус. На его рисунках люди всегда были изображены с гигантскими гипертрофированными носами и крошечными конечностями. Он называл эти зарисовки «Нос — это всё». Он был хорошим и преданным другом. А, в один день, после школы, Маркус, вдруг, заявил, что выбросил все тетради и рисунки. Их-то Клинт почему-то и запомнил, а вот лица Маркуса — нет.

Шеннон. О, конечно, Шеннон, он не смог бы забыть никогда. Она слишком красива, чтобы её не помнить.

— Привет, давай знакомиться? Я Шеннон, — подошла она и представилась, когда Клинт гулял в парке. Это произошло около припаркованного возле общежития «бьюика», в Уиллинге. На ней был синий топ, черные джинсы и улыбалась она ярче, чем солнце.

— Ты, же, Клинт, да?

— Ага.

— Ну… Разве, не приятно познакомиться? — спросила она и Клинт, впервые за долгое время, громко и от души рассмеялся.

Общежитие в Уиллинге было его последней остановкой в путешествии по приютам США. Для большинства, впрочем, это была промежуточная станция между женской исправительной тюрьмой Дулинга и государственной тюрьмой Уэстона. Уэстон, больше похожий, на психушку, построенную в готическом стиле, закрылся в 1994. В 2017 он снова открылся, теперь, туда водили экскурсии для любителей всякой паранормальщины. Интересно, там ли закончил свои дни отец Клинта, думал он. Или Ричи, которому школьники в супермаркете сломали нос и три пальца, когда тот вышел на улицу в фиолетовом пиджаке, найденным им в коробке для пожертвований. Он, почему-то решил, что фиолетовый пиджак не привлечет внимания. Или Маркус? Клинт не мог быть уверенным в том, что они все сидят или уже умерли, равно, как не мог он быть убежден и в том, что они ещё живы и на свободе. Ходят ли их души среди мрачных стен Уэстона? Говорят ли они о Клинте? Рады ли они за него, или, наоборот, стыдят за то, что жив?

5.

Общежитие в Уиллинге было, в общем-то, неплохим местом. Администратор с насмешливыми глазами, непрерывно барабанящий пальцами по своему полиэстеровому жилету, говорил каждому новичку одно и то же:

— Это твой последний год на подсосе у государства, юноша!

Впрочем, этот администратор с насмешливыми глазами, старался избегать любых проблем. Так что, пока тебя не арестовали, можешь делать, что хочешь. Можешь драться, трахаться, хоть, застрелиться. Только, держись подальше от тюрьмы, юноша.

Им с Шен было по 17 лет. Она заметила его любовь к чтению, когда тот, несмотря на плохую погоду, уходил в парк, чтобы, сидя на лавке, делать домашку. Не ускользнули от её внимания и многочисленные ссадины, которые Клинт получал — или, на которые напрашивался — в различных передрягах по пути из школы домой. Они стали друзьями. Она давала ему советы. Большинство из них были полезными.

— У тебя почти получилось, — говорила она. — Осталось продержаться немного и, при этом, никого не убить. Твоя голова сделает тебя богатым.

Шеннон говорила так, будто весь мир для неё ничего не значил. И Клинту, внезапно, захотелось, чтобы он начал значить, хоть, что-то. Для них обоих.

Он начал бегать, перестал драться. Это с одной стороны. С другой, была Шеннон, светлая Шеннон, та, что требовала от него бежать быстрее, учить уроки, читать книги, а не болтаться по улицам. Шеннон, которая, по ночам, игральной картой (дамой пик, конечно) вскрывала дверь на «мужской» этаж и пробиралась к нему.

— Ты погляди, — говорила она, глядя на его спортивную форму — майку и шорты. — Если бы я правила миром, я бы издала указ, чтобы все парни ходили в такой одежде.

Шеннон была роскошной и, при этом, умной девушкой, у которой было полно своих проблем, но именно она спасла Клинту жизнь.