Спин

Например, мы правильно сделали, что не стали соваться в крупные населенные пункты. Мегаполисы превратились в зоны бедствия – не из-за насилия или грабежей (подобных эпизодов было на удивление мало), но из-за коллапса инфраструктуры. Восход красного солнца оказался так похож на давно предсказанную гибель Земли, что люди по большей части остались дома, чтобы встретить смерть в кругу семьи; на работу вышли лишь некоторые полицейские и пожарные; больницы столкнулись с катастрофической нехваткой персонала. Корнем зла стали те немногие, кто решил выстрелить себе в голову, накачаться алкоголем, кокаином, оксиконтином или амфетаминами: они оставляли включенными газовые плиты, теряли сознание за рулем или, умирая, роняли сигареты. Когда начинал дымиться ковер или вспыхивали занавески, некому было звонить в службу спасения – да и вряд ли кто-то ответил бы на звонок. Горящие дома стремительно превратились в горящие районы.

Над Оклахома-Сити вздымаются четыре огромных столба дыма, говорил диктор, а по телефону докладывают, что почти весь юг Чикаго превратился в тлеющие угли. Все крупные города страны (не считая тех, откуда не поступило информации) сообщали по меньшей мере об одном-двух неконтролируемых пожарах.

Но ситуация не ухудшалась. Даже наоборот. Сегодня все начали понимать: не исключено, что человечество продержится еще пару дней – как минимум. В результате многие пожарные и сотрудники служб спасения вернулись на свои посты. (Одновременно с этим люди забеспокоились, что им не хватит запасов провизии: грабежи продуктовых магазинов участились и стали большой проблемой.) Всем, кто не относился к экстренным службам, настоятельно рекомендовалось держаться подальше от дорог: эту информацию дали перед рассветом по системе всеобщего оповещения и продублировали по всем работающим радио- и телеканалам, а сегодня ночью пустили повтор. Неудивительно, что по федеральной магистрали двигалось не так уж много машин. Я заметил несколько военных и полицейских патрулей, но нас никто не остановил – наверное, из-за номеров (после первых проблесков в Калифорнии и почти всех остальных штатах врачам стали выдавать спецнаклейки «СМП» на номерные знаки).

Представителей закона почти не было. Регулярная армия держала строй (более или менее, если не считать спорадического дезертирства), но разрозненные отряды резервистов и нацгвардейцев неважно справлялись с функциями местной полиции. Электричество тоже почти исчезло; электростанции едва работали из-за нехватки персонала, что повлекло за собой веерные отключения. Ходили слухи (впрочем, неподтвержденные), что АЭС «Сан-Онофре» в Калифорнии и «Пикеринг» в Канаде уже на грани катастрофы.

Далее диктор зачитал список дежурных складов продовольствия, открытых больниц (с примерным временем ожидания приема), перечень рекомендаций для оказания первой помощи на дому, а также информационный бюллетень Бюро погоды, в котором рекомендовалось избегать продолжительного контакта с солнечными лучами. Пусть они не станут причиной немедленной гибели, но чрезмерный уровень ультрафиолета может, говорилось в сводке, «вызвать проблемы в будущем». И я бы, наверное, даже встревожился, не будь мне так смешно.

* * *

До утра я поймал еще несколько провинциальных радиостанций, но все сигналы перекрыл статический шум восходящего солнца.

Небо было облачное, рассвет хмурый; сегодня мне не казалось, что я еду прямиком в пылающее солнце, но даже эта придушенная заря выглядела до ужаса непривычно. Вся восточная половина неба походила на кипящий красный суп. Гипнотическое зрелище. Все равно что смотреть на угли затухающего костра. Облака время от времени расступались, и землю ощупывали янтарные солнечные пальцы. Но к полудню сгустились тучи, а через час пошел дождь. Горячий и безрадостный, он заливал шоссе, и в лужах отражались болезненные краски неба.

Тем утром я вылил в бензобак содержимое последней канистры. Где-то между Кайро и Лексингтоном стрелка уровня топлива стала клониться к нулю. Нехорошо. Я разбудил Саймона, объяснил ему, в чем проблема, и сказал, что остановлюсь у ближайшей бензоколонки… И буду тормозить у каждой следующей, пока нам не продадут бензина.

Первая заправка, в четверти мили от шоссе, оказалась совсем маленькой. Семейный бизнес: четыре топливораздаточные колонки и магазинчик с продуктами для перекуса. В здании было темно. Колонки, скорее всего, не работали, но я все равно подкатил к ним, выскочил из машины и снял с крючка заправочный пистолет.

Из-за магазинчика вышел человек в бейсболке «Бенгалс», бережно прижимая к груди дробовик:

– Ничего не выйдет.

– Электричества нет?

Я осторожно повесил пистолет на место.

– В точку.

– И генератора тоже?

Он пожал плечами и подошел ближе. Саймон хотел было вылезти из машины, но я предостерег его жестом. Человек в бейсболке «Бенгалс» (лет тридцати, фунтов тридцать лишнего веса) взглянул на капельницу, прилаженную к вешалке над задней дверцей и покосился на номерной знак – калифорнийский, что вряд ли добавляло мне очков, зато на нем имелась весьма заметная медицинская наклейка.