Спиноза Б. Избранные произведения

составляет причину нашего неудовольствия, и (по сх. т. 13), поскольку мы воображаем ее с таким аффектом, мы ее ненавидим; но, поскольку мы воображаем помимо этого, что она имеет что-либо

сходное с другой вещью, обыкновенно причиняющей нам столь же

большое удовольствие, мы (по пред. т.) будем ее любить с такой же

степенью удовольствия. Следовательно, мы будем ее в одно и то же

время и любить и ненавидеть; что и требовалось доказать.

С

холия.

Такое

состояние души,

возникающее из двух

противоположных аффектов, называется душевным колебанием, которое поэтому относится к аффекту точно так же, как сомнение к

воображению (см. сх. т. 44, ч. II); и душевное колебание и сомнение

различаются между собой только по степени. Но должно заметить, что в предыдущей теореме я вывел эти душевные колебания из таких

причин, которые составляют причину одного аффекта сами по себе, а

другого — косвенно. Я сделал это потому, что таким образом их

легче можно было вывести из предыдущего, а вовсе не потому, чтобы я отрицал, что большинство душевных колебаний возникает

от объекта, составляющего производящую причину обоих аффектов.

Тело человеческое (по пост. 1, ч. II) слагается из весьма многих

индивидуумов различной природы, и потому (по акс. 1 после

леммы 3, следующей за т. 13, ч. II) со стороны одного и того же тела

может подвергаться весьма многим и различным действиям; и

наоборот, так как одна и та же вещь может находиться в различных

состояниях, то она может также и действовать на одну

4

70

и ту же часть тела многими, самыми различными способами. Отсюда

мы легко можем представить себе, что один и тот же объект может

быть производящей причиной многих противоположных аффектов.

Теорема 18.

О

браз вещи прошедшей или будущей причиняет человеку такой же

аффект удовольствия или неудовольствия, как и образ вещи

настоящей.

Д

оказательство. До тех пор, пока человек находится под действием

образа какой-либо вещи, он будет смотреть на нее (по т. 17, ч. II с ее

кор.), как на находящуюся налицо, хотя бы она в действительности и

не существовала; он воображает ее прошедшей или будущей только

в том случае, если ее образ соединен с образом прошедшего времени

или будущего (см. сх. т. 44, ч. II). Поэтому образ вещи, рассматриваемый сам в себе, будет одним и тем же, все равно —

относится ли он к прошедшему или будущему времени, или к

настоящему, т.е. (по кор. 2 т. 16, ч. II) состояние или аффект тела

будет одним и тем же, будет ли образ, служащий его причиной, образом вещи прошедшей или будущей, или настоящей. А

следовательно, и аффект удовольствия или неудовольствия будет

одним и тем же, будет ли образ, служащий его причиной, образом

вещи прошедшей или будущей, или настоящей; что и требовалось

доказать.

С

холия 1. Я называю здесь вещь прошедшей или будущей постольку, поскольку мы уже подверглись или подвергнемся действию с ее

стороны, поскольку, например, мы ее видели или увидим, поскольку

она нас подкрепляла или будет подкреплять, причинила нам вред или

причинит. В самом деле, поскольку мы воображаем ее таким

образом, постольку мы утверждаем ее существование, т.е. тело наше

не подвергается никакому действию, которое исключало бы

существование этой вещи, и следовательно (по т. 17, ч. II), тело наше

подвергается со стороны образа этой вещи точно такому же

действию, как если бы сама вещь была налицо. Но так как люди, много испытавшие, большею частью колеблются всякий раз, как

смотрят на вещь, как на будущую или про-

4

71

шедшую, и крайне сомневаются в исходе такой вещи (см. сх. т. 44, ч. II), то отсюда происходит то, что аффекты, возникающие из

подобных образов вещей, не так постоянны и весьма часто

нарушаются образами других вещей, пока людям не станет известен

исход дела.

С

холия 2. Из только что сказанного для нас становится понятно, что

такое надежда, страх, уверенность, отчаяние, веселость и

подавленность. А именно: надежда есть не что иное, как

непостоянное удовольствие, возникшее из образа будущей или

прошедшей вещи, в исходе которой мы сомневаемся; страх, наоборот, есть непостоянное неудовольствие, также возникшее из

образа сомнительной вещи. Далее, если сомнение в этих аффектах

уничтожается, то надежда переходит в уверенность, страх — в