Список для выживания

– Ну так давай я тебе расскажу. Многие дети, которые лечатся от рака, меняются внешне – теряют волосы, худеют или толстеют, и эти физические изменения доставляют не только дискомфорт, но и приводят к психологическим проблемам, особенно когда такие дети возвращаются в школу, а там ни у кого нет похожего опыта. Иногда им очень одиноко. Из-за того, что они не такие, как все, даже с хорошими друзьями легко почувствовать отчужденность и изоляцию. Двадцать лет назад мы запустили эту программу, чтобы создать безопасное сообщество, где такие дети могут быть самими собой, понять, что они не одиноки, и говорить о том, что для них важно, а иногда это довольно трудные разговоры. Детям не всегда нравится обсуждать свои чувства с родителями, потому что они не хотят их волновать.

– Или с сестрами, – прибавила я.

– Или с сестрами, – повторила Альба. – Во многих семьях только и говорят, что «с тобой все будет хорошо». И хотя я всецело верю в силу позитивного мышления, правда состоит в том, что рак – тяжелая болезнь, от которой можно умереть. У детей, которые болеют раком, должна быть возможность говорить о том, что они могут умереть. А еще им нужно говорить о том, какой стала их жизнь. О проблемах, с которыми сталкиваются люди с тяжелыми заболеваниями, – и об этом твоя сестра знала очень хорошо. Она нам очень помогла.

– Можете познакомить меня с детьми, которым помогла Талли? – спросила я, сразу вспомнив девочку в инвалидном кресле. – Если они здесь сейчас находятся, я бы прямо сегодня с ними поговорила.

– Боюсь, это невозможно, – ответила Альба. – Мы очень осторожно подбираем, с кем знакомить этих детей. Они не просто дети… они самые уязвимые из детей. Это не значит, что с тобой что-то не так, и я очень сочувствую твоей утрате. Я тоже теряла близких и после их ухода очень хотела узнать о них как можно больше, чтобы стать к ним ближе. Так что, если ты хочешь что-то узнать от меня лично и это не является вторжением в чью-то частную жизнь, я с радостью тебе все расскажу.

– Талли делилась с вами чем-то, что нельзя рассказывать? – спросила я.

– У нас с детьми есть договоренность: то, что происходит на встрече группы, не выходит за ее пределы. Вот и все.

– Хорошо, – кивнула я. – Это я понимаю. Как Талли узнала о вашей программе?

– Многие волонтеры раньше были членами «Солнечной команды», а Талли пришла с нашей выпускницей – они с ней дружили.

– Си-Джей Хэдлок? – предположила я.

– Да-да. Ты знаешь Си-Джей?

Я покачала головой.

– Я бы очень хотела с ней познакомиться. Можно с ней как-нибудь связаться? Это ведь не то же самое, что познакомиться с детьми. Она не ребенок.

– Да, знаю. Но если ты не знаешь Си-Джей лично, получается, она не знает, что случилось с твоей сестрой?

– Думаю, не знает, – ответила я.

– У Си-Джей сейчас трудные времена, – сказала Альба. – Не хочу все усугублять.

– Пожалуйста… – начала я.

– Подожди. Я не хочу ее еще больше нагружать. Но, с другой стороны, по опыту знаю, что когда пытаешься что-то скрыть, даже если убедить себя, что это ради чьего-то блага, часто становится только хуже.

– По моему опыту так же.

– Не могла бы ты на минутку выйти? Я позвоню ей, расскажу о том, что случилось, и о твоем приезде.

– Хорошо, – обрадовалась я. – Спасибо. Спасибо огромное.

Я вышла обратно в приемную и села на тот же серый стул – стул, на котором, возможно, сидела Талли, или на нем сидела Си-Джей, а Талли сидела на соседнем. Что мне делать, если Си-Джей скажет Альбе, что не хочет со мной разговаривать? Наверное, буду дальше ее искать, хоть всю жизнь. Имя у меня есть. Буду искать по всем социальным сетям, слать сообщения всеми возможными способами. А в ожидании ответа поеду обратно в Миннесоту и заставлю папу объяснить мне, почему он скрыл от меня, что Талли болела. Как сказала Альба, когда пытаешься что-то скрыть, даже если убедить себя, что это ради чьего-то блага, часто становится только хуже.

По часам на телефоне я знала, что прошло всего четыре минуты, но казалось, что я целый день прождала в этой приемной, пока Альба закончит разговор с Си-Джей. Прошла еще минута. Пять минут. Шесть. Впрочем, я подумала, что даже хорошо, что она долго меня не зовет. Если бы Альба вышла слишком быстро, скорее всего, это бы значило, что Си-Джей просто не взяла трубку, как когда ей звонят родители или Адам. Но ожидание становилось все более мучительным. Прошла вечность, хотя на самом деле минут пятнадцать-двадцать. Видимо, сообщать кому-то о смерти подруги – дело небыстрое. А может быть, Альба не дозвонилась до Си-Джей, а потом сразу кто-то позвонил или появилось срочное дело, она отвлеклась и забыла, что я сижу и жду ее в приемной. Возможно, стоит попросить парня за стойкой напомнить ей, что я здесь.

Ладно, подожду еще минуту-другую. Максимум пять. Потом попрошу его ей позвонить. Но Альба вернулась до того, как прошло пять минут. В руках она держала листок бумаги. «Пожалуйста, пожалуйста, – молилась я про себя. – Хоть бы это был телефон Си-Джей».

– Хорошо, Слоун, – сказала Альба. – Си-Джей согласилась с тобой поговорить.

– Ура, спасибо. Спасибо.