Сплендор

Они понимали друг друга без слов. Стелла предавала свою семью слишком часто и слишком жестоко. И о прощении не могло быть и речи, во всяком случае, пока. Но Тео все равно отчаянно желал понять; он был полон решимости держать дверь искупления открытой. Что ж, возможно, он сможет сделать своему отцу этот последний дар. Даже если не сможет сделать его самому себе. Анри придвинулся ближе к телу Стеллы и сделал глубокий вдох.

Волшебство притекло к кончикам его пальцев, едва лишь он приложил их к ее вискам, словно оно только этого и ждало.

Возможно, это окажется не так трудно, как он ожидал.

Но стоило ему проникнуть в сознание Стеллы, как он осознал всю тщетность того, о чем его попросил Тео. Жизнь Стеллы была похожа на клубок безнадежно перепутанной пряжи – ее воспоминания о «Сплендоре» были полны Тео и Анри, сплетены с ее способностью творить волшебство и даже с ее восприятием самой себя. Как же ему все это распутать так, чтобы это обрело смысл?

Как-то летом, когда он был маленьким, он весь день лазал по деревьям, и в волосах у него застрял комок смолы. Стелла испробовала все, пытаясь извлечь его – сливочное и оливковое масло, лед, – но смола не отлипала. Наконец она вздохнула:

– Мы не можем ее извлечь, так что надо ее вырезать. – Увидев округлившиеся глаза Анри, Стелла рассмеялась. – Не беспокойся. Твои волосы отрастут.

Возможно, теперь ему надо применить такой же подход. Его способностей и умения не хватит на то, чтобы разобраться в ее воспоминаниях и найти среди них только те их части, которые объясняли бы ее поступки. Ему придется взять целые годы и предоставить Тео делать выводы самому. И надеяться, что в конце концов тот сумеет что-то понять.

Он пытался разобраться в сознании Стеллы, в слоях ее воспоминаний, пока не отыскал изначальную искру идеи «Сплендора». Стелла была молода – ей было примерно столько лет, сколько ему сейчас, когда ее родители рассказали ей о Днях Чудес: как иногда по весне, когда плодовые деревья начинают цвести, в долину приходит волшебство и как люди бегают по улицам, с восторгом творя иллюзии. Только представь себе, какую силу обретет тот, кто сумеет поставить это волшебство себе на службу. То была случайная мысль, но она не оставляла Стеллу, пока не превратилась в навязчивую идею. Стелла жаждала отыскать источник этого волшебства, стать его хозяйкой, взять его под контроль. Анри начал с этого воспоминания, затем осторожно потянул за ниточки, распутывая все то, что происходило потом.

Это был тяжелый труд. Анри предпочел бы забрать воспоминания Стеллы и сразу передать Тео, не вглядываясь в ее уязвимые места. Ему не хотелось видеть крупицу человечности, скрытую под ее стремлением к совершенству. Не хотелось знать, что в глубине души Стелла беспокоилась из-за своей неспособности выстраивать отношения с другими людьми, и поэтому, обнаружив, что она в любое время может начинать эти отношения с начала – поскольку может стирать у своих близких память о своих ошибках – не могла не поддаться искушению.

Но из-за того, что она то и дело подправляла историю, она так и не научилась извиняться и учиться на своих ошибках. Она научилась только тому, как ловчее удалять все то, что могло поставить ее репутацию под удар.

Анри было легче ненавидеть Стеллу, когда он считал, что ее действия продиктованы злым умыслом, а не постоянно грызшим ее страхом, что без принуждения ее никто не будет любить.

Анри всегда думал, что Стелла невосприимчива к иллюзиям «Сплендора», но оказалось, что она тоже жила в фантазии – в мире, в котором никто не помнил ее ошибок.

Он вытягивал из нее воспоминания и смотрел, как они обвиваются вокруг его пальцев. Стелла всегда старалась получить второй шанс.

Но на сей раз она его не получит.

Глава тридцать семь. Джульетта

Джульетта смотрела, как работает Анри, завороженно наблюдая, как воспоминания собираются в его ладонях, как будто он вытаскивает набивку из мягкой игрушки.

Что же он увидел в воспоминаниях Стеллы такого, что заставило уголки его губ опуститься, а плечи поникнуть?

У нее сжалось сердце. Ей не хватало того совместного погружения в воспоминания, когда их руки касались друг друга и она чувствовала такую близость к нему.

Когда Анри наконец открыл глаза, он огляделся по сторонам, как будто ожидал увидеть сосуд для воспоминаний. Но все они были уничтожены, когда взорвался «Сплендор».

– Протяни руки, – сказал он Тео.

Анри и Джульетта смотрели, как Тео заново проживает свои воспоминания, как на его лице отражаются потрясение, душевная боль. Наконец, закончив, он молча встал на ноги и подошел к краю воронки. Гейзер все еще продолжать бить, но он стал ниже. Джульетта и Анри увидели, как Тео отпускает воспоминания, делая это с таким благоговением, будто он развеивает человеческий прах.

Джульетта поняла, в какой именно момент воспоминания достигли горячих ключей, поскольку сила гейзера вдруг резко выросла, на несколько мгновений он стал вдвое выше, затем снова опал.