Сплетня

Эта комната, должно быть, когда-то выглядела великолепно. Овальный стол и шесть стульев с жесткими спинками занимают центральное место, а на полу лежит древний пыльный ковер. На заколоченных окнах все еще висят тяжелые бархатные шторы, тяжелыми складками спадая на грязный пол.

Кроме мусора, здесь больше ничего нет, так что мы осторожно пробираемся по коридору к задней части дома и кухне. Мое сердце бешено колотится. Я обшариваю фонариком рваный линолеум, выстилающий пол, дряхлые шкафы и голые деревянные кухонные столы, покрытые застарелыми пятнами. Мы натыкаемся на это одновременно и обе съеживаемся от ужаса — форменный свитер начальной школы Перридейл приколот к одному из столов кухонным ножом с искореженным и ржавым лезвием.

У меня подгибаются колени. Мама так крепко сжимает мою руку, что я чувствую, как она едва не ломает мне пальцы.

— Нет… — Ее голос едва слышен.

Дрожащими руками я тянусь к ножу и выдергиваю его из стола. Он падает из моей руки, когда я поднимаю свитер, чтобы проверить внутреннюю часть ворота. Я знаю, что там написано, еще до того, как увижу. «Альфи Критчли» — красные буквы, выведенные от руки, моя собственная неуклюжая строчка по краю бирки.

Я зарываюсь носом в ткань, вдыхая его запах.

— Сюда, наверх! — раздается голос где-то над нами. Теперь уже знакомый скрипучий голос.

Мы замираем и смотрим в потолок. Мама бросается к лестнице, но я бегу за ней и отталкиваю, упрямо желая подняться первой. Я напрягаю слух, пытаясь уловить голос Альфи, но если он и здесь, его не слышно. Мой желудок сводит от ужаса. Что, если Альфи не в состоянии издать ни звука? Что, если она принуждает его молчать?..

Я прогоняю из головы ужасные картины и сосредоточиваюсь только на том, чтобы подняться по лестнице. Дождь брызжет на нас откуда-то сверху. Я запрокидываю голову, и капля воды попадает мне прямо в левый глаз, заставляя вздрогнуть. Где-то в крыше, очевидно, дыра. Ступени скрипят, и я жестом показываю маме наступать на их внешние края на случай, если балки прогнили. Некоторые из прутьев, поддерживающих перила, отсутствуют, а ковер опасно скользит под ногами. Он насквозь промок и воняет.

С каждым шагом запах сигаретного дыма становится все ощутимее. Обои со старомодным рисунком в цветочек влажными завитками отслаиваются от стен. Куски штукатурки отваливаются. Чем выше мы взбираемся, тем сильнее темнота давит на наши спины. Я слышу, как позади меня мамино дыхание учащается.

Наверху под одной из дверей видна полоска тусклого желтого света, но дверь закрыта не полностью. Дерево, должно быть, разбухло от сырости, и защелка не совпадает с пазом. Собравшись с духом и приготовившись к тому, что я могу увидеть с другой стороны, я кладу ладонь на дверь и осторожно толкаю.

Глава 50

Комната пуста, если не считать односпальной кровати и платяного шкафа. Свет исходит от большой свечи в блюдце на полу. Пальто Альфи, висящее на ручке дверцы шкафа, бросается мне в глаза. В мгновение ока я пересекаю комнату, стаскиваю его и прижимаю к груди вместе со свитером, крепко обнимая вещи, будто каким-то чудом сын все еще внутри них. Мама тянет за дверцу шкафа, но та тоже разбухла и не поддается.

— Альфи? Альфи, ты здесь?

Наконец дверца распахивается, и в эту долю секунды меня охватывает ужас. Я опускаюсь на колени, прижимая к горлу свитер и пальто Альфи, и обнаруживаю, что там лишь две пустые вешалки и скомканная газета. Его нет. Где бы он ни был, он не заперт в этом шкафу.

— Мари? — Мамин голос резко звучит в тишине дома. — Где ты?

Никто не отвечает. Мы проверяем другие комнаты. С оконными проемами, заколоченными снаружи досками, они такие же темные, как подвалы без окон. Если бы не наши телефонные фонарики, мы бы то и дело спотыкались. Мы обыскиваем каждый шкаф и гардероб, вынужденные проверять даже самые маленькие пространства.

Мне невыносимо думать, что Альфи может находиться где-то здесь, запертый в темноте и напуганный до смерти, но кроме старого костюма, болтающегося в одном из шкафов, и чьих-то древних сандалет на ремешках здесь ничего нет. Кровати все еще застелены, а на стенах висят картины. Спальни призраков — их прежние обитатели давным-давно далече.

В ванной комнате я отдергиваю грязную занавеску и смотрю на покрытую известью ванну. Зловоние сырости и плесени забивает мне нос.

— Сюда. — Бестелесный голос, кажется, звучит над потолком ванной.

Впереди нас, в конце коридора, — винтовая лестница, ведущая на верхний этаж. Сверху просачивается слабое свечение. Дождевая вода стекает по ступенькам, попадая в дыру в половицах у подножия лестницы.

Мама уже пробирается наверх, одной рукой держась за стену, а другой за перила, осторожно ступая по обоим краям проваленных ступеней. Их доски прогнили. Это место — одна сплошная ловушка.

Мои колени дрожат, когда я шагаю за мамой, осторожно повторяя ее движения. Если Мари хоть что-то сделала с Альфи… Боже, помоги мне. Я убью ее. Я разорву ее на куски. Меня охватывает паника. Паника и ярость.