Сплетня

Мари вертит в руках телефон и выставляет его перед мамой.

— А теперь говори сюда четко и ясно, поняла? И ничего не упускай из виду.

В моей душе рождается маленький росток надежды.

— А Карен знает, что вы это делаете? Альфи находится где-то с ней?

Мари смеется:

— Карен понятия ни о чем не имеет. О, она знает о своем дяде Робби, конечно. Она всегда это знала. Но что касается Карен, я не захотела ни во что ее впутывать. Весь этот неукротимый гнев, эта ненависть… — Она поглаживает остатки своих волос. — Рак, знаешь ли. Заставляет взглянуть на вещи под другим углом. — Ее глаза вспыхивают в свете свечей. — За исключением некоторых. Увидев твою мать тогда на детской площадке, я сразу ее узнала. Я никогда не забуду твое лицо, Салли. Даже через миллион лет. — Она качает головой. — Но ты ведь не признала меня, правда? Вот что делают с человеком сильная потеря веса и постоянное курение.

— Где же сейчас Карен? — Мой голос звучит высоко и странно. — Я ничего не понимаю. Где Альфи?

— Она поехала в больницу с Хейли. Глупая девчонка ударилась головой о раковину. Карен оставила Альфи со мной, потому что ты собиралась забрать его, — говорит она. — В панике она тоже забыла свой телефон. — Мари вздыхает и качает головой. — Жаль, что моя мама не смогла разыскать твою раньше, когда ты была еще ребенком. Жаль, что моя мама сошла в могилу, зная, что Салли все еще где-то там живет жизнью, которую не заслужила. Я делаю это ради нее. Ради моей бедной покойной мамы. Твоя мать забрала у нас маленького Робби и разрушила нашу жизнь. И если она хоть раз в своей дьявольской жизни не скажет правду, я сломаю и ее, и твою жизнь. — Она прищуривается. — И Альфи. Кстати, что ты думаешь о той фотографии? Карен сделала ее ради шутки — она не заметила моего маленького дополнения. Но держу пари — ты заметила.

У меня кровь стынет в жилах.

— А теперь делай, что тебе говорят, Джоанна. Сядь и выслушай признание матери. Тогда, возможно, ты снова увидишь своего драгоценного мальчика.

Мама, похоже, готова к прыжку. Она вцепилась в стул с обеих сторон и подалась вперед.

— Тебе не сойдет это с рук, Мари, — шипит она. — Ты сумасшедшая, если думаешь, что сойдет. Нарушение анонимности — это одно, но похищение ребенка…

Мари смеется в ответ:

— Мне все равно. К тому времени, когда дело дойдет до суда, я, вероятно, буду уже мертва. У меня четвертая стадия рака с метастазами, если ты не в курсе. А теперь давай, Салли. Камера работает. Мы все внимательно слушаем, правда, Джо?

Глава 51

Мама смотрит на меня, пока говорит. Лицо у нее мрачное, а голос еще мрачнее.

— Мы играли, — начинает она. — Нас собралась целая банда. — Она косится на Мари. — Мари тоже находилась с нами, так же, как и Робби. Я была у них главной. Я всегда была главной. В основном потому, что я и придумывала все эти игры.

Кажется, моя грудь вот-вот взорвется от страха и напряжения. Мне приходится заставлять себя делать ритмичные вдохи и выдохи, и это больше похоже на механические действия, а не на то, что происходит естественно. Все, о чем я могу думать, — это Альфи, испуганный и одинокий. Куда Мари его увела? Он здесь, в этом доме, запертый в одной из комнат? Мы пропустили какую-то дверь? А что, если тут есть подвал и мой сын там один в темноте? Почему мы не подумали об этом?

Но все, что я могу сделать, — это слушать рассказ мамы.

— Это были страшные игры. Игры, построенные на некой угрозе, от которой мы должны были спасаться. Какой-нибудь злодей, несущийся на нас сквозь завалы разрушенных улиц. Беглый каторжник с цепями на ногах. Ковбой с револьвером, жаждущий мести. И только я знала, как их перехитрить.

Она слегка раскачивается на стуле, пока говорит.

— Все остальные выполняли то, что я скажу. Думаю, они немного меня побаивались. Видите ли, у меня был хороший образец для подражания. Я знала, как ведут себя страшные люди. Я знала, как они говорят. Как они смотрят, заставляя тебя дрожать. Я разыгрывала единственное, что знала, — то, что случалось дома. То, что я видела. То, что я слышала. Мы не хотели, чтобы Робби к нам присоединялся. Он был слишком мал и не мог бегать достаточно быстро, но Мари велели присматривать за ним, так что у нас не оставалось выбора. Он же ныл и портил игру. Потом я нашла старый кухонный нож в одном из заброшенных домов, где мы играли. Я подняла его и начала им размахивать. Все остальные дети с визгом разбежались. Они знали, что это всего лишь игра, и им нравилось притворяться испуганными. Они не сомневались, что я не причиню им вреда.

Но маленький Робби не убежал. Он хотел сам стать «злодеем». Ему нужен был нож, и он попытался вырвать его из моих рук. Когда я рывком дернула нож обратно, он полоснул его прямо по пальцам.

Мама закрывает глаза.