Сплетня

— Это был просто несчастный случай. Я не хотела этого делать. Но Робби начал плакать и кричать, что все расскажет маме и папе и они отправят меня в тюрьму. Я всего лишь желала, чтобы он замолчал, пока все остальные не вернулись и не увидели то, что случилось. Я сказала ему, чтобы он заткнулся, ведь это произошло нечаянно. Потом я просто попыталась немного напугать Робби и прижала его к стене, положив свою руку ему на ключицу.

Моя рука инстинктивно тянется к шее.

— Я миллион раз видела, как мой отец проделывал такое с мамой, и это всегда останавливало ее болтовню. — Она делает глубокий вдох. — В другой руке я держала нож, но я никогда не причинила бы ему вреда намеренно. — Она смотрит прямо на меня умоляющим взглядом. — Никогда. Однако маленького ребенка трудно удержать на месте, и Робби внезапно рванулся вперед. Я и не знала, что маленький мальчик может быть таким сильным, но он был так зол, как будто внезапно обрел силу взрослого. Нож вошел прямо в него. Потом рядом со мной оказалась Мари, крича во все горло, а вслед за ней и остальные.

Мари с отвращением качает головой и прекращает съемку.

Мама опускает голову и плачет.

— Если бы я не вцепилась в этот нож, если бы я не была так решительно настроена играть «в злодея» любой ценой, этого никогда бы не случилось. Если бы я только позволила Робби побыть «хулиганом», позволила ему повеселиться… Он был всего лишь маленьким мальчиком.

— Хорошая история, но это неправда, ведь так, Салли? — говорит Мари голосом, исполненным презрения. Гнев обострил ее черты. Она тычет пальцем в сторону мамы. — Говори правду, сука! Ты убийца!

Мама не обращает на нее внимания, не сводя с меня глаз. С тем же успехом Мари могло бы и вовсе не быть в комнате, несмотря на то что разговор сейчас идет о ней и ее бедном брате. Все, что мама только что сказала, было адресовано мне.

— Так почему же тебе не поверили, — спрашиваю я, — когда ты рассказала о том, что случилось?

— Потому что Мари наговорила полиции, что я весь день ужасно вела себя с Робби, как будто только я. Мы все стонали из-за него. Она заявила, что я сделала это нарочно, что она вошла в комнату и увидела, как я бросилась на Робби с ножом. Не знаю, может, чувство вины заставило ее так сказать. Она должна была за ним присматривать, но не сделала этого. Она убежала, смеясь и визжа, вместе со всеми остальными. Она оставила его одного. Возможно, она хотела кого-то обвинить, чтобы избежать неприятностей.

— Твоя мать всегда была лгуньей, — произносит Мари с угрозой в голосе. — Лгуньей, хулиганкой и манипулятором. О, она может включить обаяние, когда захочет. Изобразить из себя «бедного маленького обиженного ребенка». Но все это чушь собачья. Так что теперь, Салли, ты расскажешь ей правду. Расскажи ей, что произошло на самом деле. Мне бы очень не хотелось, чтобы с Альфи случилось что-то плохое. Он такой милый мальчик.

Моя грудь вздымается от рыданий. Я едва могу говорить сквозь слезы.

— Где же он? Что с ним сейчас?

— Ты узнаешь, где он, когда твоя мать скажет нам правду.

Мама смотрит в пол и молчит. Я наблюдаю, как ее грудь вздымается и замирает — мама на несколько секунд задерживает дыхание. Я повторяю за ней. Наконец она выдыхает. Подняв голову, она не отрываясь смотрит на телефон в руке Мари. Слезы беспрепятственно текут по ее лицу. И хотя часть меня ненавидит ее за то, что она столько лет хранила свою тайну и лгала изо дня в день, за то, что поставила нас в подобное положение просто потому, что она такая, какая есть, — я чувствую ее боль почти как свою; и я тоже плачу.

— Не проходит и дня, чтобы я не думала о Робби. Он преследует меня. Год за годом я пытаюсь представить, как бы он выглядел сейчас и что делал, если бы остался жив. Воображаю жизнь, которую он мог бы вести. Иногда я вижу маленького мальчика, похожего на него, и мне становится трудно дышать. — Ее голос дрожит. — Я просто задыхаюсь. Угрызения совести — недостаточно сильное выражение, чтобы описать мои чувства. Оно и близко не годится. Иногда я думаю о том, что все могло бы обернуться по-другому. Если бы я тогда не пошла играть. Если бы я не придумала игру «в злодея». Если бы тот дом был разрушен, как и все остальные на той стороне улицы. Если бы шар экскаватора не промахнулся мимо него. Если бы я не была достаточно любопытной, чтобы открыть тот ящик и найти в нем нож; достаточно смелой, чтобы схватить его. Целый список «если»… Все важные моменты в нашей жизни зависят от выбора, принятого в мгновение ока. Выбора, определяющего нашу дальнейшую судьбу.

Мама опускает голову, уставившись на собственные колени. Когда она снова выпрямляется на стуле, то, может, впервые смотрит прямо в глаза Мари.

— Я знаю, ты хочешь хоть как-то покончить с этим, Мари, и мне жаль, что так сложилась твоя жизнь. Действительно жаль. Я тоже каждый день думаю о твоей матери. Горе, которое погубило ее, отняло у тебя детство. Но ты должна мне поверить.

Ее руки по-прежнему лежат на коленях, а спина абсолютно прямая.