– А я ни разу не сомневалась! – воскликнула Екатерина. – Я чувствовала! Знаешь, Костик, стоит лишь тебе появиться на публике, как трупы начинают падать штабелями!.. Постой, а не ослышалась ли я? Ты сказал – здесь, КАЖЕТСЯ, убийства? То есть уверенности у тебя нет и для тех несчастных еще не все потеряно?
– Очень бледный шанс, Катюша. Люди пропадают бесследно, не думаю, что их где-то держат в живом виде.
– Так, может, нам того… приехать? – великодушно предложила Екатерина.
– Спасибо, дорогая, очень тронут твоим вниманием, но мы здесь не задержимся.
– А я вообще не понимаю, почему вы еще там…
– Я тоже не понимаю, Катюша. Но, знаешь, русскому человеку очень трудно объяснять элементарные вещи. Человек заплатил деньги за отдых, он не понимает, почему должен уехать. Да ладно, не бери в голову, мои проблемы. Здесь не так уж и плохо… если вдуматься.
Он тепло распрощался с сотрудницей, отключил телефон и закрыл глаза. Самое страшное, что могло случиться, – это сон. Самое страшное случилось. Но буквально на минуты. В дверь постучали. Он очнулся, охваченный беспокойством. Полежал, приходя в сознание. Стук повторился. Дверь подергали – заперто изнутри. Он вытряхнулся из кровати, дошлепал до коврика.
В коридоре стояла Инга и нервно теребила губы. Боязливо косила по сторонам. «А уверен ли я, что ничего не случилось?» – тревожно подумал сыщик.
– Слава богу, что вы здесь, Константин… – девушка как-то судорожно сглотнула. Задрожала правая бровь. – Знаете, мне не по себе… Виола двадцать минут назад сказала, что у нее перестала болеть голова и страшно хочется что-нибудь съесть… Она решила, что сбегает на кухню, дернет что-нибудь из холодильника и вернется… Я ее отговаривала, но она не послушалась…
– Вы ходили на кухню? – Сердце бешено забилось. «Опоздал, опоздал…» – тряслось в голове. Он схватился за ботинки – левый натягивал на правую ногу, правый – на левую.
– Да… Мне было страшно, но я туда сбегала… В кухне нет никого, кроме кухарки… Она колотит отбивные… такой, знаете, железякой – с одной стороны отбивалка, с другой – топор…