Спорим, что ты умрешь?

Апартаменты старика отличались благородством. Огромный зал с широкими окнами, замысловатая виньетка над дверью. Пышная драпировка, импозантные колонны под мрамор, мохнатые ковры, квадросистема, снабженная сабвуфером и гигантской «плазмой», хрустальная люстра (бледное подобие последней он видел в ГУМе за 45 тысяч). Кожаная мебель с металлическими вставками, композиции из высушенных цветов. Сногсшибательный комфорт подчеркивали матово горящие светильники, создающие ровно столько света, сколько нужно.

– Алексей, подожди в коридоре, – старик, поскрипывая, слез с дивана, прикрыл пледом мятую подушку и, затягивая пояс на халате, заскрипел к журнальному столику.

– Хорошо, Пал Палыч, – охранник тихо испарился. Бесшумно закрылась дверь.

На журнальном столике красовалась бутылка коньяка и ваза из цветного стекла с горкой фруктов. Старик опустился в кресло, разлил дрожащей рукой. Он выглядел неважно.

– Вы долго шли к этой минуте, Пал Палыч, – глухо укорил Максимов.

– Согласен, – кивнул старик. – Слава богу, дошел. Выпейте со мной, Константин Андреевич. Коньячок вот, фрукты… Смешно, но половины из них я даже названий не знаю. Почему-то персонал и их шефы из кожи вон лезут, чтобы мне угодить. А почему, собственно? Не знаю, право слово – я старый, безобидный старик… – говорящий косо усмехнулся. – Сижу на дипроспане – сильнейшем антиаллергическом лекарстве, никого не трогаю. В последнее время, знаете, стал подвержен приступам социофобии… Вы в курсе, что это такое?

– Боязнь больших компаний, Пал Палыч.

«Вечная история, – подумал Максимов. – Кого заслуживаем, того и обслуживаем».

– Спасибо, Пал Палыч, я уже выпил. Кому здесь нужен пьяный сыщик?

– Хорошо, – пожал плечами старик. – Хотите – придерживайтесь этикета. Но помните, – Ровель шутливо погрозил пальчиком, – строго соблюдая в гостях правила этикета, вы рискуете уйти трезвым, злым и голодным.

– Я знаю эту шутку, – кивнул Максимов. – Давайте к делу, Пал Палыч. У нас мало времени.

– Как скажете, – старик печально вздохнул и отхлебнул из рюмки. – Давайте перейдем к нашей жгучей теме. Этот дом возводил для себя в 95-м году известный тбилисский авторитет Ираклий Кахавия. Дачку захотелось человеку в Сибири. Фамилия для узких кругов небезызвестная.

– Грузинчик? – удивился Максимов. – Помпезная и колоритная личность. На нем печати ставить негде было. По-моему, этот кадр не пережил автомобильной аварии в 99-м?

– Не пережил, – согласился старик. – Но он же не знал, возводя этот дом, что ему уготована авария в 99-м? И зря вы говорите, что на воре печати ставить негде. Оставались еще места… За полгода до аварии Ираклий числился приличным, респектабельным джентльменом. Расхомячился на ворованном, недвижимостью оброс. Жена из полусвета, сынуля просвещался в кадетском корпусе. Денег в жизни не считал. Половину доходов на какие-то фонды спускал. Да что для Ираклия деньги – так, бумажки какие-то… Это потом уже, после смерти, Пятый отдел – по борьбе с незаконным оборотом оружия – на уши поднялся. Друганов похватали, обвинив в бандитизме. Активы изъяли в депозитариях… Но это лирика, молодой человек.

Старик сделал крохотный глоток, а сыщик начал подозревать, что его посадили в одну компанию с покойником.

– Вопрос на засыпку, молодой человек. Что для человека рискованной профессии самое главное в доме?

– Возможность быстро смыться, – встрепенулся Максимов. – Может заглянуть спецназ, могут понаехать нежелательные партнеры с базуками. Развитая система скрытых переходов и подземных нор. Вы знаете, где в этом доме главный переход?

– Должен вас огорчить, Константин Андреевич, – старик пристально воззрился на сыщика. – Я вообще не знаю в этом доме ни одного перехода. Это не мой дом. Можете мне не верить… но зачем я буду вам врать?

Разочарование охватило – словно помоями из ушата окатили. Максимов закрыл глаза.

– Я хочу поговорить о другом, Константин Андреевич, – плавно и вкрадчиво сказал старик. – Постарайтесь выслушать, не перебивая, и воздержаться от выяснения моей личности. А также ее… набития, – старик уродливо ухмыльнулся. – Поскольку, как уже сказано, я больной, беззащитный старик… Так сложилось, Константин Андреевич, что я давно изучаю отечественный криминал во всех его проявлениях. Почему бы нет? Кто-то собирает спичечные этикетки, кто-то кальяны, кто-то порнооткрытки. Я тоже КОЛЛЕКЦИОНЕР, дорогой мой. Собираю интересные криминальные дела. Действиями полиции, прокуратуры, прочих официальных структур, разумеется, интересуюсь, но… как бы это сказать, без энтузиазма. Бывают одаренные следователи, но их немного, вы знаете. Куда занятнее частный сыск… – Старик откашлялся и сделал паузу, отслеживая реакцию собеседника. – Это занятие дорогое, но доставляет истинное удовольствие, как и любая со вкусом подобранная коллекция… Однажды меня заинтересовала работа агентства «Профиль»… Вы талантливые ребята – в отличие от прочих «Анфасов», «Багир» и «Рикки-Тикки-Тави». Неплохо получаете, но ведь удовольствие должна приносить не только работа, но и зарплата, верно? Иначе какой от нее толк? Одно лишь дело «Кричащей вдовы» чего стоит – помните, два года назад? А расследование убийств в пансионате «Боровое» минувшим летом – не блестящее ли это расследование?

– Мне кажется, всех фигурантов в данном деле плавно перебили, – смущенно улыбнулся Максимов. – Не бог весть какой успех.

– Ну что ж, они того заслуживали. Дело не в количестве трупов, Константин Андреевич, а в умении провести расследование в условиях жесточайшего прессинга и противодействия. Вероятно, я что-то пропустил, но по крупному счету у вас всего четыре крупных прокола. Убийство полунищего клиента Рябченко, безопасность которого вы благородно обязались гарантировать; дело с угоном «Кадиллака»; доведение до смерти некой Лидии Запольской и неудача с поисками пропавших бриллиантов одной светской львицы, не будем называть ее фамилии, дабы не вгонять вас в краску.

Максимов почувствовал, как по спине побежал холодок. Конфиденциальность дел, в которой он незыблемо уверен, разлеталась к чертовой матери. Неужели гениальный хакер поселился в его компьютере? Но Олежка Лохматов мощным боем бил себя в грудь, что защиту, установленную его сокурсником, пробить невозможно в принципе! Да и не хранит он информацию в компьютере – загоняет на флэшки и уносит в надежное место… Значит, не такое уж надежное это место. Или времени работы с файлами достаточно, чтобы «жук» смастерил копию. Или гениальный «сокурсник» – парень с душком…

Это хуже чем рэкет – находиться под незримым колпаком неизвестных товарищей…

Но Максимов благоразумно помалкивал. Слушал дальше.

– Последнее дело, – неторопливо продолжал старик, – я имею в виду убийство депутата Сковороды – ваш заслуженный и яркий успех. Не волнуйтесь, Константин Андреевич – арестован подлинный убийца. Ревнивый шофер, действующий импульсивно, но продуманно. Вы с честью выпутались. Я разыграл на вас крупную сумму…

Максимов вздрогнул. Вот она – приятная дарственная от анонима… Что за бред, господа дорогие?

– Часть этой суммы пошла на ваш гонорар, – тут же подтвердил тоскливую догадку старик. – Но осталось не так уж мало. Я получил колоссальное удовольствие, Константин Андреевич. У вас еще не чешутся кулаки, нет? Тогда продолжим. Как вы поняли, имеется… м-м, назовем это клуб по интересу, где скучающие небедные люди заключают ставки. Совершенно неважно, где находится клуб и что за люди. И каким образом идет так называемый «надзор» за следствием. Дело техники – видеоглазки, беседы с фигурантами, информация от правоохранительных органов… Суть вы уже поняли. Происходит преступление – разумеется, нисколько не зависящее от воли членов «клуба», – и заключается пари, сумеет ли ответственный за дело человек (сыщик, опер, следователь прокуратуры – нужное подчеркнуть) довести его до логического конца. А истинный ли этот «логический» конец или подтасовка фактов – уж не волнуйтесь, разберутся.

Максимов разлепил пересохшие губы:

– Да вы эстет, Пал Палыч. Впрочем, чем бы дитя ни тешилось… Давайте дальше.

Старик сменил отсиженный бок. Плеснул в стопку.

– Подходим к главному, дорогой мой детектив. Последнее предложение поступило от анонимной персоны. Судя по всему, этот человек вхож в «клуб», но по ряду причин пожелал остаться неизвестным. Это не возбраняется правилами «клуба». Чертовски занятное предложение. Некто знает о моей слабости к частному сыску. Предлагалось вновь вовлечь агентство «Профиль» в расследование серии увлекательных преступлений с изюминкой. Срок ограниченный. В случае неудачи агентства я перевожу на указанный счет энную сумму. В случае триумфа – сумма переводится мне. Предлагалось сделать так, чтобы агентство… или представитель последнего был вынужден взяться за работу.

– О какой сумме шла речь? – глухо вымолвил Максимов. – Какие сроки?

Старик помялся.

– Ну-у… Впрочем, из расположения к вам… Триста «тонн», Константин Андреевич. Три дня… Сумма, между нами говоря, щадящая. Сколько стоит в наше время человеческая жизнь? 50—100 тысяч? Оптом, как известно, дешевле… М-да. Но деньги все равно неплохие. Можно за такое бабло сойти с ума на недельку. И знаете, меня преследует назойливая мысль: что этот сбрендивший аноним и является попутно исполнителем. Зачем делиться с кем-то?

– Подождите, Пал Палыч… – Максимов никак не мог поверить в эту дичь. – Вы хотите меня уверить, что исчезновения людей… а можно с уверенностью сказать, их убийства, происходят абсолютно без мотива, по принципу «кто попался»?..

– Почему же без мотива? – изумился старик. – Триста тысяч долларов – это не мотив совершить несколько убийств?.. Ну, вы даете… Послушайте, молодой человек, в нашем круге не принято кидать соперников. Это чревато. Если вы в течение трех суток с момента обнаружения первого трупа не вычислите убийцу, я буду вынужден заплатить. Если убийцу найдут и бросят за решетку, то его доверенное лицо без проблем со мной рассчитается. Не для всех же он аноним – только для меня. Руководство, м-м… клуба знает эту персону как конкретного человека, и в случае банального «кидалова» он на зоне не проживет и дня… Вы изменились в лице, Константин Андреевич. Не вздумайте про совесть – такие глупые разговоры старый, больной человек в корне не переносит. Пал Палыч Ровель никого не убивал, преступлениям не способствовал, является вольным зрителем и уголовному преследованию не подлежит – надеюсь, это вы понимаете?

– Зачем вы мне это рассказываете? – Максимов с хрустом поднялся из кресла.

Старик обеспокоенно проследил за его движением.

– Я вам об этом рассказываю, потому что злоумышленник увлекся. Он переступил допустимую черту. О таком количестве убийств мы не договаривались.

«Не умно спрашивать, о каком количестве убийств они договаривались», – подумал сыщик.

– А у меня иное мнение, Пал Палыч. Вы всерьез обеспокоены не количеством убийств – что вам какие-то люди? – а невозможностью вычислить преступника в срок. С момента обнаружения первого трупа минуло полчаса. Трое суток не такой уж маленький срок. На первый взгляд. Но скоро этот дом затопчут посторонние люди. Шансов на разрешение практически нет. Пусть найдут потайные ходы, найдут трупы, появятся подозрения – но где конкретные улики против конкретного человека? Преступнику нужно протянуть три дня…

– Вам щедро заплатят, Константин Андреевич, – перебил старик.

Максимов засмеялся.

– Предлагаете потрудиться? А за какую сумму, если не секрет?

– Двадцать тысяч долларов, – не моргнув глазом, сообщил старик. – Деньги, если не возражаете, получите прямо на месте. Эта сумма имеется… в моем багаже. И просьба приступить к работе немедленно – время уходит. Вы понимаете или нет, что мы с вами временно союзники?

Перед лицом проплыла улыбчивая мордашка Виолы. Тянущее чувство в груди. Но что он мог сделать общественно полезного? Отвесить старикану затрещину, чтобы мозги из затылка брызнули? Он молча повернулся и вышел из роскошных апартаментов. За порогом наступил на ногу бдительному телохранителю. Нечаянно.

– Вы это к чему, детектив? – поморщился Шевченко, на всякий случай отодвигаясь.

– К потеплению, Алексей, – назидательно сказал Максимов. – Извините, хотел вас разбудить. Вы не могли бы оказать маленькую услугу? Передать дворецкому, что через пять минут все до единого живые существа должны собраться в баре.

– Хорошо, – пожал плечами Шевченко. – А под живыми существами вы подразумеваете…

– Даже старика Ровеля. Хотя он не особо того и заслуживает. А если будут инциденты, Алексей, гоните эту публику тумаками. Немного нарушений прав человека им не повредит.