Спорные истины «школьной» литературы

«Белый венчик из роз» – мистическая белая роза (святая кровь) – таков завершительный образ «Двенадцати»: ключ к толкованию этой поэмы, более «религиозной», нежели «революционной». А еще точнее – религиозно-бунтарской, «по-блоковски соединившей в себе святость и святотатство, белое и красное» (К. Азадовский).

Блоковский Христос является «по ту сторону добра и зла»; для поэта он главным образом – универсальный символ того, что наступает «всё новое», что пришли давно им предрекавшиеся «неслыханные перемены, невиданные мятежи» (А. Лавров).

Двенадцать идут в слепой метели, вьюге, они не видят Христа, но можно допустить, что на каком-то витке истории они встретятся: жажда спасти душу приведет к Христу (С. Лесневский).

Это не благословение происходящего, не «освящение» стихийного разгула страстей, а изгнание бесов, преодоление стихийного аморализма, залог будущего трагического катарсиса для героев поэмы (Дина Магомедова).

Строфа поэмы, о которой спорят, многозначительна. Это конец поэмы, и это начало чего-то нового, важного в жизни человека и государства, ибо символическое появление Христа должно повлечь за собой какие-то действия, быть может, серьезные преобразования. Какие? В чем? В ком? Поэт сказал всё, что мог. Нам же остается еще долго размышлять и предполагать – занятие увлекательное и небесполезное.

Свобода слова и перст указующий

Школьные экзамены ушли, но не в Лету канули. Не первые они и не последние. Через год – новые. Будем ли мы, как всегда, наступать на грабли? Так как предлагаемые свыше темы сочинений зачастую бывают неудобоваримыми для школьников, выпускники 11-х классов в этих случаях предпочитают экзаменационное изложение. О нем и пойдет речь.

Форма вроде бы знакомая с девятого класса: пересказ и выполнение задания. Почти все с пересказом справляются сравнительно легко, а вот задание теперь требует глубины, основательности, самостоятельности, знания теории литературы. (Замечу в скобках, что и третья часть ЕГЭ по русскому языку (С) – рассуждение – вызывает большее затруднение у ребят, чем тесты двух первых частей.)

Важной задачей, которая, очевидно, мучила тех, кто готовил экзаменационный материал, был подбор текста для изложения. В этот раз комиссия остановила выбор на фрагменте из книги Л. К. Долгополова «Поэма Александра Блока „Двенадцать“». Я читаю этот текст, и он вызывает у меня реакцию отторжения.

Куда, к каким берегам, к каким выводам и на каком основании ведет читателей автор книги? По его версии красногвардейцы в поэме проходят путь «внутреннего развития» – от беззаботного существования (этот этап их жизни весьма странно иллюстрируется строками: «Гуляет ветер, порхает снег, // Идут двенадцать человек») – к приобретению «жизненного» (кавычки автора) опыта и превращению в апостолов революции (в положительном смысле). Процитированное двустишие открывает вторую главу поэмы, и следующие за ним строки подтверждают, что эти «апостолы» уже не «порхают» (и раньше не порхали), никакого пути развития от «беззаботности» к революционному террору не проходили и в той же второй главе предстают как вполне сложившиеся безбожники («Эх, эх, без креста!») и бандиты, и по виду, и по сути, беспрестанно палящие из ружей во всё и во всех, в том числе и в святую Русь.

Видимо, чувствуя шаткость предыдущего аргумента Л. К. Долгополов выдвигает новый: убийство Катьки – «грань, за которой стали изменять свой облик двенадцать апостолов». Неужели все-таки изменили? Как же! Убивают «толстоморденькую» шлюху в шестой главе, а в следующей «изменившие свой облик» красногвардейцы устраивают грабежи, пьянствуют и желают «позабавиться» с девицами. А дальше – больше; они и «ножичком полоснут», и «выпьют кровушку», и также будут шествовать «без имени святого», и наконец – стрелять в самого Христа. Если это «изменения», то в какую сторону?