Спросите Сталина. Честный разговор о важном сегодня

«Отсюда мои предложения.

а) Сделать одним из самых важных узловых пунктов новых (будущих) показаний верхушки ТКП, Промпартии, и особенно РАМЗИНА, вопрос об инт[ервен]ции и сроке инт[ервен]ции (1. Почему отложили инт[ервен]цию в 1930 г.? 2. Не потому ли, что Польша еще не готова? 3. Может быть потому, что Румыния не готова? 4. Может быть потому, что лимитрофы[87] еще не сомкнулись с Польшей? 5. Почему отложили инт[ервен]цию на 1931 г.? 6. Почему «могут» отложить на 1932 г.? 7. И т. д. и т. п.).

б) Привлечь к делу ЛАРИЧЕВА и других членов ЦК Промпартии и допросить их строжайше о том же, дав им прочесть показания РАМЗИНА.

в) Строжайше допросить ГРОМАНА, который по показанию РАМЗИНА, заявил как-то в “Объединенном центре”, что “инт[ервен]ция отложена на 1932 г.”.

г) Провести сквозь строй гг. КОНДРАТЬЕВА, ЮРОВСКОГО, ЧАЯНОВА и т. д., хитро увиливающих от “тенденции к интервенции”, но являющихся (бесспорно!) интервенционистами, и строжайше допросить их о сроках инт[ервен]ции (КОНДРАТЬЕВ, ЮРОВСКИЙ И ЧАЯНОВ должны знать об этом так же, как знает об этом МИЛЮКОВ, к которому они ездили на беседу).

Если показания РАМЗИНА получат подтверждение и конкретизацию в показаниях других обвиняемых (ГРОМАН, ЛАРИЧЕВ, КОНДРАТЬЕВ и К° и т. д.), то это будет серьезным успехом ОГПУ, так как полученный таким образом материал сделаем в той или иной форме достоянием секций КИ и рабочих всех стран, поведем широчайшую кампанию против интервенционистов и добьемся того, что парализуем, подорвем попытки к интервенции на ближайшие 1–2 года, что для нас немаловажно.

Понятно?

Привет!

И. Сталин».

Надпись на конверте: «ОГПУ. Т. Менжинскому. Только лично. От Сталина».

Что можно сказать после прочтения этого письма? Складывается ощущение, будто с работающего двигателя сняли кожух, и мы видим, как ходят ходуном взад-вперед поршни, жужжат шестеренки, шипят раскаленные патрубки… Мы видим механизм организации уголовного процесса и то, как Сталин им управляет. Причем вручную. Обратите внимание на то, как он конструирует дело.

• Во-первых, Сталин сразу определяет главный тезис процесса. И это – не «дворцовый переворот», который подсовывает ему Менжинский. Главным тезисом будущего процесса Сталин определяет «интервенцию». То есть внешнюю агрессию. Сегодняшние политтехнологи знают, что этот тезис имеет абсолютную отдачу. Можно не любить действующую власть, но нельзя не любить Родину. Отчество в опасности! Точка.

• Во-вторых, определив главный тезис, Сталин ставит конкретную задачу: получить доказательства подготовки интервенции, то есть, получить нужные признания. Видите? Сталин так и пишет: «Сделать одним из самых важных узловых пунктов новых (будущих) показаний верхушки… «Промпартии»… вопрос об интервенции».

• В-третьих, для Сталина нет мелочей, поэтому он максимально подробно прописывает нюансы. Ему недостаточно просто признания самого факта интервенции. Он создает для этой конструкции глубину, материализуя тезис интервенции живыми подробностями, поэтому тут же прописывает многочисленные вопросы:

• Почему отложили интервенцию в 1930 году?

• Не потому ли, что Польша еще не готова?