Спуститься на землю (Колонизация — 2)

Рев в воздухе, который мог исходить из глотки разъяренного дракона, предупредил ее, что самолеты маленьких дьяволов возвращаются для нового штурмового захода. По всему Пекину пулеметы начали стрелять в воздух, хотя их цели еще не были видны. Вскоре эти пули начнут падать обратно на землю. Некоторые били людей по голове и убивали их тоже.

Все это промелькнуло в голове Лю Хань за пару секунд. Затем истребитель чешуйчатых дьяволов с ревом пронесся низко над головой. Один из их пилотов, должно быть, заметил толпу людей на улице из-за пожара, потому что он выстрелил из своей пушки. Когда один из этих снарядов попал в цель, он разорвал двух или трех человек на кровавые ошметки плоти, которые выглядели так, словно им самое место в мясной лавке, затем взорвался и ранил еще полдюжины. В этой плотно сбитой толпе у маленького чешуйчатого дьявола была цель, по которой он вряд ли мог промахнуться.

Сама атака длилась всего мгновение. Затем корабль-убийца, который стрелял, исчез почти так же быстро, как и звук его полета. Ужас длился дольше. Мужчины и женщины, находившиеся рядом с Лю Хань и Лю Мэй, были разорваны на куски. Их кровь забрызгала двух женщин. Наряду с железной вонью, Лю Хань почувствовал более знакомый запах ночной почвы, когда снаряды и их осколки вспарывали внутренности. Раненые, те, кому не повезло умереть сразу, кричали, выли и стенали. То же самое делали мужчины и женщины вокруг них, видя, во что они превратились.

Лю Хань крикнула: “Не кричи! Не беги! Помоги раненым! Люди должны быть сильными вместе, иначе маленькие чешуйчатые дьяволы наверняка победят нас”.

Люди слушали и повиновались больше потому, что у нее был спокойный, ясный голос, чем потому, что то, что она говорила, имело смысл. Она перевязывала мужчину с раздробленной рукой, когда рев реактивных двигателей и грохот пулеметов снова перекрыли все остальные звуки. Хотя она стиснула зубы, она продолжала работать с раненым мужчиной. Пекин был огромным городом. Конечно, истребители должны были атаковать какую-нибудь отдаленную часть.

Но они с ревом пронеслись прямо над головой. Вместо обычных бомб они выпустили рои маленьких сфер. “Будьте осторожны с ними!” Лю Хань и Лю Мэй закричали вместе. Некоторые сферы представляли собой крошечные мины, которые было трудно разглядеть, но которые могли взорвать велосипед или человека, которому не повезло переехать через них. Прочее…

Другие начали кричать по-китайски: “Сдавайтесь! Вы не можете победить чешуйчатых дьяволов! Сдавайтесь, пока вы еще живы!” Кто-то растоптал одного из них, чтобы заставить замолчать. Раздался резкий, ровный лай. Женщина уставилась на окровавленный обрубок, заменявший ей ступню, затем с визгом рухнула на землю.

“Даже если мы удержим Пекин, интересно, останется ли кто-нибудь в живых внутри стен”, - мрачно сказала Лю Хань.

“Это не совсем революционное чувство”, - сказала Лю Мэй. Ее мать кивнула, принимая критику. Но Лю Хань, вдвое старше своей дочери, повидала слишком много, чтобы быть уверенной, что настоящие революционные настроения говорят всю правду, какую только можно сказать.

Когда подполковник Йоханнес Друкер остановил свой "Фольксваген" на одном из трех светофоров, которыми хвастался Грайфсвальд, начал моросить дождь. В этом не было ничего необычного для северогерманского городка: всего в нескольких километрах от Балтийского моря Грайфсвальд очень хорошо знал туман, изморось и дождь. Он тоже знал снег и лед, но сезон для них прошел - во всяком случае, Друкер на это надеялся.

Он потянул ручку стеклоочистителя. Когда резиновые лезвия начали полосовать по стеклу перед ним, он поднял окно со стороны водителя, чтобы дождь не попадал в машину. Его жена Кэти сделала то же самое со стороны пассажира.

Когда они вдвоем сели впереди, а Генрих, Клаудия и Адольф втиснулись сзади, стекла "Фольксвагена", работающего на водороде, изнутри начали запотевать. Друкер включил обогреватель и выпустил теплый воздух внутрь лобового стекла. Он не был уверен, насколько это помогло и помогло ли вообще.

Загорелся зеленый. “Поезжай, отец”, - нетерпеливо сказал Генрих, как раз когда Друкер включил первую передачу. Генриху сейчас было шестнадцать, и он учился водить. Если бы он знал о бизнесе хотя бы вполовину столько, сколько думал, он знал бы вдвое больше, чем на самом деле.

Когда "Фольксваген" проезжал перекресток - не медленнее, чем кто-либо другой, - сильный рев проник сквозь морось и стекла. Пенемюнде находился всего в тридцати километрах к востоку от Грайфсвальда. Когда ракета взлетела, все в городе знали об этом.

“Кто бы это мог быть, отец?” - Спросил Адольф, его голос звучал так взволнованно, как мог бы звучать любой одиннадцатилетний ребенок при мысли о полете в космос.

“Очередь Йоахима - э-э, майора Спитцлера - в ротации”, - ответил Друкер. “Если только он не слег с пищевым отравлением” - эвфемизм для обозначения того, что напился, но Адольфу не нужно было этого знать - “прошлой ночью, прямо сейчас он направляется на орбиту”.