Спуститься на землю (Колонизация — 2)

По крайней мере, так он думал, пока Квик не ответил: “Да, я это понимаю, но иногда искалеченную конечность приходится ампутировать, чтобы сохранить тело, частью которого она является”.

“Этот блеф нас не запугает”, - сказал Молотов. Но ящеры, как он знал слишком хорошо, были далеко не так склонны к блефу, как их человеческие противники.

И снова их посол повторил его невеселые мысли, сказав: “Если вы будете думать об этом как о блефе, вы совершите серьезную ошибку. Это предупреждение. Вам и вашим коллегам-тосевитам, которые также получают это, лучше принять это как таковое ”.

“Я буду тем, кто решит, как к этому отнестись”, - ответил Молотов. Он скрыл свой страх. Для него это было легко. Избавиться от этого было чем-то другим.

3

До сих пор единственный раз с тех пор, как японцы захватили ее деревню, как раз перед приходом маленьких чешуйчатых дьяволов, когда Лю Хань жила в освобожденном городе, был во время ее визита с дочерью в Соединенные Штаты. Теперь… Теперь, ликуя, она повернулась к Лю Мэй и сказала: “Пекин остается свободным!”

“Я никогда не думала, что мы сможем изгнать гарнизон чешуйчатых дьяволов”. Глаза Лю Мэй загорелись, хотя остальная часть ее вытянутого лица оставалась почти невыразительной. Чешуйчатые дьяволы забрали ее у Лю Хань сразу после ее рождения и больше года растили ее, как будто она была одной из них. Они не улыбнулись - они не могли улыбнуться - ей в ответ, когда она начала улыбаться ребенком. Без ответа ее способность улыбаться иссякла на корню. Это была одна из причин, и не последняя из причин, по которой Лю Хань ненавидела маленьких чешуйчатых дьяволов.

“Шанхай тоже по-прежнему свободен”, - продолжала Лю Хань. “Как и Кайфэн”.

“Они все еще свободны от маленьких дьяволов, да, но они не в руках Народно-освободительной армии, как Пекин”, - сказала Лю Мэй. Ее революционный пыл горел сильнее, чем у ее матери. “Мы разделяем их с реакционерами Гоминьдана, так же как мы разделяем Харбин и Мукден в Маньчжурии с прояпонскими реакционерами. Но Пекин наш”.

“По сравнению с маленькими чешуйчатыми дьяволами бойцы Гоминьдана не реакционеры. Они попутчики”, - ответила Лю Хань. “Рядом с чешуйчатыми дьяволами даже шакалы, которые хотят превратить Маньчжурию обратно в Маньчжоу-Го и снова сделать ее японской марионеткой, являются попутчиками. Если у нас не будет общего фронта против маленьких дьяволов, мы обречены проиграть эту борьбу ”.

“Логика диалектики уничтожит их в свою очередь”, - уверенно сказала Лю Мэй.

Лю Хань была уверена, что это тоже произойдет, но не настолько уверена в том, когда. Если бы она ответила именно тогда, Лю Мэй не смогла бы ее услышать; истребитель, пилотируемый чешуйчатыми дьяволами, низко пронесся над их съемным домом в западной части китайского города Пекин. Грохотали пушки. Бомбы разрывались рядом с резким грохотом -крамп! крамп! Задребезжали оконные рамы. Пол под ногами Лю Хань задрожал, как при землетрясении.

Внизу, на земле, грохотали и лаяли пулеметы, когда мужчины - и несколько женщин - Народно-освободительной армии пытались сбить самолеты чешуйчатых дьяволов. По тому, как реактивные двигатели истребителя затихли вдали, Лю Хань понял, что пулеметы снова вышли из строя.

Ее рот скривился от досады. “Нам нужно больше зенитного оружия”, - сказала она. “Нам тоже нужно лучшее зенитное оружие”.

“Мы получили от американцев всего несколько управляемых зенитных ракет, и мы использовали большинство из них”, - ответила Лю Мэй. “При нынешних боевых действиях, как они могут послать нам еще что-нибудь?”

“Я бы забрала их у кого угодно, даже у японцев”, - сказала Лю Хань. “Они нам нужны. Без них маленькие чешуйчатые дьяволы могут колотить нас с неба, и мы не сможем нанести ответный удар. Я бы хотел, чтобы у нас было больше минометов и больше мин, которые мы могли бы использовать против их танков ”. Раз уж ты об этом заговорил, почему бы не пожелать Луну? она подумала - не китайская фраза, но та, которую она подхватила в Лос-Анджелесе.

Прежде чем Лю Мэй смогла ответить, новый крик прорезал крики, которые смешивались со стрельбой снаружи. Крик был грубым и настойчивым и вырвался из глоток как мужчин, так и женщин: “Пожар!”

Лю Хань бросилась к окну комнаты, которую она делила со своей дочерью. И действительно, столб черного дыма поднялся из здания всего в квартале или около того от них. Языки пламени взметнулись вверх, красные и яростные. Повернувшись к Лю Мэй, она сказала: “Нам лучше спуститься вниз. Это большой пожар, и он быстро распространится. Мы не хотим застрять здесь”.

Лю Мэй не стала тратить время на ответ. Она просто поспешила к двери. Лю Хань последовала за ней. Они вместе спустились по темной, шаткой лестнице. Другие люди в меблированных комнатах, некоторые из которых также были видными коммунистами, тоже спешили на первый этаж.