Спуститься на землю (Колонизация — 2)

Я не твоя дорогая, подумала Моник. Она не стала настолько расплывчатой, чтобы это сбивало с толку; в мире было недостаточно вина, чтобы сбить ее с толку по этому поводу. Если хоть немного повезет, я тебя больше никогда не увижу, за исключением, может быть, твоего истекающего кровью трупа.

“Да, я полагаю, ты так и сделаешь”, - ответила она вслух и одарила его милой улыбкой. “Au revoir.”

“До свидания”, - ответил эсэсовец и тоже улыбнулся. “Видишь, ты все-таки пришел позаботиться обо мне. Я знал, что ты справишься, даже если это займет некоторое время ”.

Моник ничего на это не сказала. Она не могла, если только не хотела выдать игру. Она выдавила еще одну улыбку. Это была улыбка злорадного предвкушения, но Дитеру Куну не нужно было этого знать.

Он закончил одеваться, самодовольно поцеловал ее, еще более самодовольно ласкал ее и, наконец, направился к двери. Моник, все еще обнаженная, осталась в спальне. Это было то, что она всегда делала, когда Кун уходил. Если бы она сделала что-нибудь не так сегодня вечером, она могла бы возбудить его подозрения. Последнее, чего она хотела, это каким-либо образом возбудить Куна.

Он повернул ручку. Петли скрипнули, когда дверь распахнулась. Вернувшись в спальню, Моник радостно обхватила себя руками. Она не знала, что это произойдет сегодня вечером, но надеялась, она даже молилась…

Тишину улицы снаружи разорвала автоматная очередь, стрельба и крик. “Gott im Himmel!” - Воскликнул Дитер Кун. Все еще по-немецки он продолжил: “Это было оружие ящерицы, или я еврей”. Он захлопнул за собой дверь и побежал по коридору.

“Нет”, - сказала Моник, качая головой взад-вперед. “Нет, нет, нет”. У нее было ужасное чувство, что она знала, что произошло. Расе было так же трудно отличить людей друг от друга, как людям отличать одну ящерицу от другой. Если бы потенциальному убийце было приказано убить любого, кто выйдет из многоквартирного дома в такое-то время, и если бы какой-нибудь невезучий парень выбрал именно это время, чтобы выйти прогуляться или выпить бокал вина ... если бы это произошло, кровь парня была бы на ее руках.

Пару минут спустя кто-то постучал в ее дверь. Кун, подумала она, а затем, черт возьми. Она накинула ночную рубашку и пошла открывать дверь. Эсэсовец протиснулся мимо нее в квартиру. “Мне нужно воспользоваться вашим телефоном”, - сказал он.

“Что случилось?” Спросила Моник, хотя боялась, что знала слишком хорошо.

“Кто-то только что застрелил человека возле этого здания из автоматической винтовки Lizard”, - ответил Кун. “К великому сожалению, если бы я вышел на пару минут раньше, это мог быть я”. Отвечая, он набирал номер телефона и начал говорить в него по-немецки, слишком быстро и взволнованно, чтобы Моник могла разобрать больше одного слова из трех.

“Quel dommage”, сказала она отстраненно. Она думала, что если бы эсэсовец услышал ее, он подумал бы, что она имела в виду, как жаль, что другого парня застрелили, а не то, что он сам этого не сделал.

Через пару минут Кун повесил трубку. Он снова повернулся к ней. “Они уже в пути”, - сказал он, возвращаясь к французскому. “Пока на тебе есть какая-нибудь одежда, спустись со мной вниз и посмотри, сможешь ли ты опознать тело. Парень может жить здесь. Если мы знаем, кто он, мы, возможно, сможем выяснить, почему кто-то с оружием типа ”Ящерица" - возможно, даже Ящерица - хотел его смерти ".

Моник сглотнула. “Я должна?” - спросила она. Она прекрасно знала, почему бедняга там, на улице, был мертв: из-за нее и потому, что Ящерица-наркоторговец, которая стреляла в него, не понимала, какого черта он делает. Увидеть результат своей неудавшейся мести было последним, чего она хотела.

Но Дитеру Куну, как она слишком хорошо знала, было все равно, чего она хочет. “Давай”, - повторил он и схватил ее за руку. Он не был типичным неповоротливым немцем; судя по его внешности и компактному, жилистому телосложению, его скорее можно было принять за француза. Но он был намного сильнее Моник. Когда он потащил ее за собой, у нее не было выбора, кроме как кончить.

Небольшая толпа любопытных и омерзительных людей собралась вокруг трупа на тротуаре прямо перед многоквартирным домом Моник. Кровь, черная в лунном свете, стекала в канаву. В теле мужчины было поразительное количество крови. Моник чувствовала ее запах и вонь отхожего места, которая появилась, когда у мертвеца вышел кишечник.

Вдалеке завыли сирены, быстро приближаясь. Кун снял с пояса маленький фонарик и посветил в лицо мертвеца. “Ты его знаешь?” - спросил он.

“Да”, - ответила Моник, стараясь не смотреть на рану, которая оторвала одну сторону его челюсти. “Это Фердинанд Боннар. Он живет - жил - внизу от меня, на втором этаже. Насколько я слышала, он никогда никого не трогал ”. И я убила его, так же точно, как если бы сама нажала на курок . Она подумала, не заболеет ли она.

Кун записал имя в маленькую записную книжку, которую выудил из кармана брюк. “Bonnard, eh? И что он сделал?”