Средь других имен

История, не думая, тебе простит:
Пороки, слабости, ошибки, заблужденья
За сверхвеличие бессмертных дел твоих.
Но лишь двух слов простить не сможет — не простит:
Кровавых слов, начертанных, как осужденье,
Тобой на смертном приговоре: «Auch ich»[23]

.

11 апреля 1943 года, Челябинск

«Все приму от этой жизни страшной…»

Все приму от этой жизни страшной —
Все насилья, муки, скорби, зло,
День сегодняшний, как день вчерашний, —
Скоротечной жизни помело.

Одного лишь принимать не стану:

За решеткою темницы — тьму,
И пока дышать не перестану
Не приму неволи — не приму.

12 апреля 1943 года

Стихия тьмы

Течет таинственно живущего вода
Из вечной темноты в Земли ночное устье.
Свет — мимолетный миг, а вечность — темнота,
И в этой темноте томящее предчувствье.

Там Солнце черное на черных небесах

Свой испускает свет, невидимый и черный,
И в черной пустоте на черных же лучах
Летит в пространство весть о мощи необорной

Там реки черные медлительно текут,

Меж черных берегов волнуются и плещут,
И зыби черные по лону вод бегут
И блики черные в невидимое мещут.

И мы все бродим там — мы те же и не те,

Как бродят призраки, видения, фантомы;
О, двойственная жизнь — очами в светлоте,
А умозрением — во мраке незнакомом.

Тьма, тьма везде! Эреб! Зияющая тьма!

Круженье черных звезд и черных электронов.
В фантасмагории — безумие ума,
Но в том безумии — неистовство законов.

26 апреля 1943 года. Челябинск

Плиний Старший

Г. Н. Перлатову

Ты скипетр нес природы изученья
И созерцал торжественно один,
Как погибали в лаве изверженья
Помпея, Геркуланум и Стабин.

Ты наблюдал за свистопляской фурий

И не закрыл внимательнейших глаз,
Когда в тебя ниспровергал Везувий
Кипящий дождь и ядовитый газ.

Ты устоял пред бредом бездны черной,

Глядел в нее, не отвратив лица:
Познанья Гений — истинный ученый
Был на посту до смертного конца.

16 мая 1943 года. Челябинск

«Он был открыт из недр земли великой…»

Он был открыт из недр земли великой —
Близ тихих вод священного Илисса —
Осколок величайшего искусства,
Обломок торса: две прекрасных груди;
Одна прикрыта тканью легковейной,
Нагая же, как яблоко, округла,
Налита материнством первородным,
Насыщена безмерностью любви…
От времени, от солнца и дождей
Обломок мрамора стал бледно-желтым,
Точь-в-точь похожим на живую плоть,
С чистейшим благородством линий,
Как воплощенье вечной красоты.
И кажется, что каменная грудь
Живет живой, до краю полной жизнью:
Вот-вот она поднимется сейчас,
Вберет в себя благоуханный воздух,
Торс дивный оживет, зашевелится,
В афинянку чудесно превратясь.

18 мая 1943 года. Челябинск

Две буквы