Среди дыма и огня

Неожиданно Петя вспомнил милую харьковскую семью Кноррингов, гимназистку Иру, читавшую ему свои трогательные стихи. Харьков тоже пал. Петя с ужасом подумал, что ждёт их там, в новой большевистской оккупации, и на очередном привале вновь стал молиться за них, лишь бы они эвакуировались, лишь бы спаслись…

Вспоминал Петя маму и Надежду, которую ласково про себя стал называть Наденькой. Сердце его грело их совместное последнее письмо, хранившее тепло домашнего очага и простую, искреннюю и, судя по строкам письма, всё более возросшую Надину любовь к нему, Пете.

Но вскоре он запретил себе даже думать о них. Каждый день мог стать последним, и он не мог себе позволить раскиснуть. Поэтому он продолжал тупо, как заводной, шагать по смерзшейся земле, лишь повторяя «левой, левой». Свинцовые тучи, ветер, красные – всё это стало казаться нереальным и несущественным. Лишь бы дойти туда, куда следует дойти, на последний рубеж чести, и там дать решительный бой. И более ничего…

Дивизия спускалась в лощину. Внизу виднелось какое-то село, одно из многих сёл Донецкого бассейна, где от жителей можно было ожидать чего угодно, включая пулю в спину. На противоположном скате лощины виднелись какие-то сооружения, напоминающие рудники. Петя вспомнил прошлогодние бои в этих местах, и жуткий сон про преисподнюю, чертей и отца Афанасия. И сейчас ему стало казаться, что на дне этой лощины, в этом самом селе и есть вход в преисподнюю, и они все, не ведая того, спускаются туда, слепо, будто бы под чьим-то дьявольским наущением.

Накануне в штабе вышел спор, какой дорогой идти, и новый временный командующий дивизией, полковник Битенбиндер, с каким-то упорством, граничившим с упрямством, отстаивал именно дорогу через это село20, в то время как остальные офицеры возражали. Но подчинились в итоге старшему по званию.

Беспокойство всё больше охватывало Петю по мере спуска дивизии в лощину, окутанную лёгким туманом. Он шёл со вторым полком, где служил со времён боя при Касторной. Его повысили до прапорщика «за отличие», но он по-прежнему никем не командовал, а состоял при штабе полка, включавшем полковника Данилова и нескольких ординарцев.

С южной, возвышенной стороны села донёсся стрекот пулемётов. Было видно, как в атаку вверх по склону на рудники двинулся растянутой цепью головной батальон. Остальные продолжали спускаться к ручью внизу лощины, узкий мостик через который, и пространство перед ним оказались быстро запружены подводами. Артиллеристы тщетно пытались вкатить свои пушки на обледенелый склон. Из-за рудников внезапно, с криками и гамом вылетела красная конница, и принялась рубить тяжело поднимавшихся вверх марковцев. По полкам дивизии судорогой прошло расстройство. Второй полк некоторое время бесцельно стоял на улице села, ожидая, когда освободится мост. Полковник Данилов лично побежал вперёд «разведать обстановку» и пропал. На примыкающих улицах со всех сторон стали появляться красные, только лишь тогда ротные командиры сообразили организовать свои роты на отпор. Но за первой лавой появилась следующая, бой разгорелся в тылу, на станции, откуда дивизия только что спустилась. Стало понятно, что они спустились в ловушку. Полки перемешались. Наступил кромешный хаос.

Петя стрелял в красных, медленно отступая к мостику. Мостик оказался разрушен – тяжелое орудие проломило его настил и застряло. Вокруг метались люди и лошади. Он увидел, как несколько санитарных подвод пытаются медленно въехать на относительно пологий южный склон, вдоль ручья. Наверху, на гребне, красных как будто бы не было. Несколько десятков человек устремились за ними.

«Там Ксения» – осенило Петю, и он рванулся вслед отходящим марковцам. Откуда-то появились силы, он легко догнал подводы и стал подталкивать их, буксующих на склоне, к спасительному гребню.

Старшая сестра милосердия, Ольга, захлёбываясь собственным криком, руководила здесь отступлением. Хотелось спасти как можно больше подвод, которые сбились внизу в одну массу, вместе с конями. На каждой были раненые.

Внезапно Петя увидел Ксению, сбегающую вниз, к обозу с несколькими солдатами. Он, оставив «свою» подводу, устремился за ними. Сверху он видел, как она, хватаясь за лошадиную упряжь, отчаянно пыталась выдернуть из общей свалки ещё хотя-бы один фургон. В это время по ту сторону обоза появились красные, засвистели их пули.

– Ксения, назад, назад! – отчаянно завопил Петя. Он увидел, как она обернулась, но сам споткнулся о камень и кубарем полетел вниз. Поднявшись с земли, он увидел Ксению прямо перед собой, ничком лежащую у подводы. Рядом отстреливались марковцы.

– Отходим, все отходим! Вверх по южному склону, на гребень!

Петя узнал зычный голос капитана Букина, из первого полка.