Среди кочевников Северной Австралии

В этот древний мир бродячих охотников, где все — родственники, где и дележ, и обмен лежит в основе всей жизни, вторглись чужеземцы: ловцы трепангов, тредеры, ученые и миссионеры со своими странными и неслыханными идеями и представлениями о личном имуществе, которое они не хотят ни с кем делить.

В течение ста семидесяти лет шла борьба между двумя этими системами собственности. Одни поселенцы и тредеры уговаривали аборигенов, объясняя им свое отношение к личным вещам и пытаясь внушить уважение к ним, другие прибегали к силе и давлению. Но какой бы метод ни употреблялся, чтобы привить аборигену новую для него идею частной собственности, он сохраняет свое извечное, инстинктивное, всегда присущее ему стремление использовать все, что привлекает его внимание.

Один миссионер рассказал мне, как однажды за систематическое воровство он запер молодого аборигена в сарай. Однако «заключенный» каждую ночь вылезал через слуховое окно и до утра просиживал у костра с друзьями, лишь к завтраку возвращаясь в «место заключения». Другой миссионер запер провинившегося юленгора в специально построенную для острастки деревянную хижину, под тенистым тамариндом, но тот, прорыв ход в песчаном полу, продолжал наносить ночные визиты своим друзьям. Наутро он возвращался, засыпал ход и, получив свою долю пищи и табака, отсыпался в течение дня. В последующий сезон дождей он потребовал жилище для себя и своей семьи и устроился жить в нем.

В определенное время года в Арнхемленде появлялись ловцы трепангов, и тогда право на собственность доказывалось копьями и ружьями.

Желательно было хоть как-нибудь контролировать воинственно настроенные племена и установить элементарную законность и порядок в новом поселении, так как традиционные древние обычаи юленгоров не удовлетворяли потребностей развивающейся общины. И все же я твердо решил не навязывать юленгорам нового порядка и не выступать в двойной роли полицейского и миссионера, с пистолетом в одной руке и библией — в другой. Общие инструкции, которые мне были даны, заключались в следующем: «Работайте изо дня в день и как можно лучше». Таким образом, я был более или менее свободен в выборе программы своей деятельности и намеревался добиваться того, что хочу, только мирными средствами. Но должен признаться, я сомневался, сумею ли таким путем оказать какое-либо влияние на аборигенов. Насилие не применялось ни в каких формах. Однако в некоторых случаях кое-кто из подростков, несомненно, заслуживал наказания за умышленные проступки.

Я рискнул объявить земли миссии нейтральной территорией и предложил решать все споры в старом лагере, в двадцати милях от миссии. Самые воинственные группы юленгоров отнеслись к этому неслыханному нововведению с удивлением и недоверием. Возможно, именно новизна установленного мною порядка привела их в замешательство и заставила признать его.

Непроницаемая тайна окутывает аборигенов Австралии. Среди других культурно-отсталых народов именно австралийские аборигены вызывают наибольший интерес ученых. Объясняется это загадочностью их истории, своеобразием жизненного уклада бродячих охотников.

Легенды юленгоров Восточного Арнхемленда туманно повествуют о мифических предках, пришедших «из-за моря» с той стороны, откуда восходит солнце; юленгоры же Западного Арнхемленда убеждены, что их прародители пришли с той стороны, куда садится солнце. Один общительный юленгор сказал мне, что его соплеменники до сих пор не представляли себе, какие лодки были у их легендарных предков, но «теперь мы знаем, — добавил он, — что они приплыли в ковчеге».

Скудные данные указывают на то, что задолго до первых фараонов люди каменного века, передвигаясь от острова к острову, переплыли на своих лодках из Азии в Австралию. Они захватили с собой все, что у них было: динго, копья, каменные топоры, тлеющие головни и завернутые в кору запасы провизии.

Аборигены хорошо сложены и стройны. Вопреки распространенному мнению, они не высокого роста, хотя при первом знакомстве с юленгорами Восточного Арнхемленда они могут показаться высокими. Средний рост мужчин равен пяти футам[9] и шести дюймам, а женщин не превышает пяти футов и одного дюйма.

Аборигены кажутся высокими, так как у них длинные предплечия и голени. Мужчины обычно сидят, подтянув согнутую в колене ногу к подбородку. Их излюбленная поза — стоять на одной ноге, уперев в колено ступню другой поднятой ноги. Такое положение для них столь же привычно, как для нас «руки в боки». Изловчившись, мы можем проделать этот трюк, но лишь длинноногому аборигену такая поза кажется вполне удобной.

В Арнхемленде нет толстых; скудная, грубая, а нередко малопитательная пища не способствует полноте. Женщины большую часть времени посвящают охоте и часто в поисках пищи проходят по двадцать-тридцать миль в день. Им приходится носить на голове большие тяжести, и благодаря этому они приобретают особую осанку и грацию.