Среди кочевников Северной Австралии

Пустующую землю начали возделывать, и в урожайные годы собирали много тапиоки, сладкого картофеля, кокосовых орехов и бананов. Аборигены в сезон дождей работают на огородах и собирают на отмелях трепангов для продажи. Женщины плетут корзины, веера и подносы из листьев дикой панданусовой пальмы, а миссия продает для них эти изделия.

На острове Гоулберн я встретил одного молодого фиджийца, который дал мне попробовать утоляющее жажду кокосовое молоко. Он сделал надрез на мягкой кожуре еще зеленого кокоса и протянул его мне. Орех был наполнен холодным, необычайно ароматным соком, несколько напоминавшим лимонад. Этот молодой фиджиец, гигант Колинио, был сыном вождя. Сейчас он работал плотником на миссионерском пункте. Фиджийцы хорошо ладят с аборигенами; вероятно, этому способствует цвет их кожи. Фиджийцы — прирожденные земледельцы, но, покинув свои плодородные острова, они уже не могут заниматься земледелием здесь, на пустынных, подверженных муссонам землях Арнхемленда.

Конечным пунктом рейса люгеров был в то время остров Милингимби. Это один из многих низменных, покрытых кустарником островов, известных под названием «Крокодиловых». Площадь Милингимби равна тридцати милям, но он имеет наибольшую в Арнхемленде плотность населения. Миссия на Милингимби, открытая в 1918 г., представляет собой отделение миссии, находящейся на острове Гоулберн. Такое расширение миссионерской деятельности, хотя и кажется незначительным, в то время явилось большим событием, ведь единственным средством связи были тогда парусные люгеры, к тому же места там низменные, вредные для здоровья, москитов тьма. Дело налаживалось очень медленно, но теперь миссия имеет уже свои дома, мастерские, лесопилку, церковь и дома для аборигенов, построенные из кипарисовых бревен, которые были заготовлены на местной лесопилке. Миссионеры оказались хорошими фермерами, и в урожайные годы здесь собирают большое количество тапиоки и сладкого картофеля.

На острове Милингимби очень много песчаных мух. Плотные марлевые сетки хотя и спасают от них, но в сильную жару затрудняют дыхание. Лучшая защита от этой мерзости — обычные москитные сетки и густые клубы дыма от тлеющих кипарисовых опилок. Монахини миссии носят с собой в церковь ведра с опилками и молятся, окутанные дымовой завесой. Иногда и москиты вынуждают юленгоров бросать работу на огородах, а миссионеров покидать мастерские, если у них нет ведер с дымящимися опилками. Каждую ночь у козьих стад разводят костры. То же самое делают в курятниках, иначе куры не спят и перестают нестись.

Главой миссии в Милингимби был Теодор Вебб, стойкий и практичный христианин. Прежде чем стать служителем церкви, Вебб был кузнецом и, прибыв в Арнхемленд, нашел широкое применение своей физической силе: расчищал, огораживал и вспахивал земли этого уединенного поселения. Вебб делал все возможное, чтобы юленгоры осели на острове; он учил их возделывать землю, знакомил с идеями христианства и современной цивилизацией. Сейчас Вебб занимался одним из многочисленных дел, которые выпадают на долю миссионера: спасал лошадей, завязших в трясине. Он пригласил меня пойти с ним, но предупредил, что следует остерегаться зеленых древесных муравьев. Я пытался найти их, но безуспешно, наконец Вебб показал мне дерево, на котором висел большой шар из листьев. Это и было гнездо зеленых муравьев. Их гнезда достигают иногда размеров человеческой головы. Чтобы построить гнездо, муравьи-рабочие скрепляют листья шелковыми нитями, которые вырабатывают личинки для своих коконов. Муравьи пользуются коконом, как мы челноком. Вебб протянул палец к гнезду, и муравьи-воины бросились в атаку. Казалось, все они солдаты. Они забирались друг другу на спины и выпускали едкую кислоту. Несколько месяцев спустя я увидел, что один юленгор употреблял муравьиную кислоту как лекарство от кашля и простуды. Он давил муравьев, вымачивал их в воде и затем пил эту смесь.

Мы нашли лошадей в трясине. Вебб сказал мне, что они увязли, пытаясь вываляться в грязи. По его словам, грязь защищает их от москитов. Я сначала подумал, что Вебб просто шутит, но на обратном пути увидел табун лошадей, которые возвращались с грязевых отмелей и были густо покрыты грязью. В эту ночь москиты им были уже не страшны.

Арнхемленд называют диким краем; на тысячи квадратных миль тянутся здесь земли, где никогда не бывал цивилизованный человек. Месяцами мы исследовали крики[6] и долины, пытаясь найти место для новой миссии, но тщетно, хотя в нашем распоряжении было побережье протяженностью в триста миль. Мне так и не удалось увидеть в Арнхемленде местность, которая удовлетворяла бы всем требованиям поселенца. Если мы и находили плодородный участок, на котором росли пальмы, папоротники, лианы и высокие тенистые деревья, то он оказывался слишком низким и непригодным для строительства домов. А если была хорошая якорная стоянка, чудесная пресная вода и превосходный строительный участок на берегу, то там нам не удавалось найти ни фута пригодной для обработки земли.