Читаем Средневековая философия и цивилизация полностью

Теперь мы готовы перечислить общие результаты той обширной сети причин, которая функционировала в развитии философии XIII века. Среди этих общих результатов мы ограничим наше внимание двумя выдающимися фактами, которые господствуют над всей мыслью XIII века, – подобно двум высоким пикам, возвышающимся над остальными в горной гряде. С одной стороны, в Западной Европе было господство величайшей системы философии – схоластической философии, с другой – впечатляющая классификация человеческих знаний. Сейчас важно обратить внимание на важность этих фактов; мы попытаемся проанализировать их в последующих главах.

Тогда сначала схоластическая философия. Многочисленные философские системы возникали со всех сторон, словно, как я говорил вначале, большое разнообразие семян было брошено на плодородную почву какой-то щедрой рукой. XIII век богат известными личностями. Но среди многочисленных философских систем, которые породил этот век, есть одна, которая затмевает и превосходит все остальные в своем влиянии. Это схоластическая философия. Это система доктрин, которая достигла высот своего совершенства в XIII веке и к которой присоединилось большинство наиталантливейших умов, таких как Вильгельм Овернский, Александр из Гэльса, Фома Аквинский, Бонавентура и Дунс Скот, не говоря о других. Существует большой фонд общих доктрин, которые каждый интерпретирует по-своему, следуя своему личному гению, точно так же как существует общая готическая архитектура, которая появляется во множестве соборов, каждый из которых обладает собственной индивидуальностью. Эта система доктрин составляет связующее звено в существенной школе мастеров, которые посредством ее объединены как члены одной семьи. Они сами называют ее в манускриптах того периода sententia communis, превалирующей философией. Этот общий фонд доктрин, которыми я впервые ограничиваю понятие «схоластическая философия»[82], представляет собой внушительную массу идей.

Будьте уверены, были конкурирующие и враждебно настроенные философы. Никогда, ни в какое время в истории человечества расхождение во мнениях не теряло своего права. XIII век полон столкновений идей, и отсюда возникали конфликты. К примеру, он испытал шок материализма, аверроизма и латинского неоплатонизма. Так, латинский аверроизм, который стал причиной столь сильных волнений в Парижском университете около 1270 года, лишает индивидуума акта мышления, утверждая, что все мы мыслим посредством единой души, души нации1. Опять же философы-неоплатоники, которые появляются в школах Парижа, отрицают реальную трансцендентность Бога, считая человеческий род эманацией Бога, то есть частью самого Бога[83] [84]. Вполне естественно, против этой общей опасности были сформированы коалиции, и оборонительная и наступательная, и легион воинов, таких как Роджер Бэкон, Бонавентура, Фома Аквинский, Дунс Скот, позабыл свои распри и обратился на общего врага.

Философы-схоласты XIII века также демонстрируют аргументацию, превосходящую аргументацию всех тех систем, которые пытались пробить брешь в их системе мышления.

Знаменитая роспись начала XIV века, которая сохранилась в Пизе, предоставляет разительное подтверждение этого факта; ведь она показывает признание в обществе в целом, что схоластическая философия была господствующей философией того времени. Художник Траини изображает Фому Аквинского, увенчанного славой и с Аверроэсом, припавшим к его ногам в позе поверженного воина. Триумф Аквинского есть триумф схоластики, а поражение Аверроэса олицетворяет поражение всей восточной и арабской ментальности. Эта роспись Траини, прославляющая триумф томизма, становится темой художественных мастерских, так сказать, общим мнением, признанным фактом[85]. Она воспроизводится множеством хорошо известных росписей. Мы находим ее превосходно разработанной неизвестным художником, представителем сиенской школы живописи в капитулярной зале, построенной доминиканцами в 1350 году во Флоренции (Испанская капелла). Эта тема привлекала Гоццоли (в Лувре), испанца Сурбарана (музей Севильи), затем Филиппо Липпи (церковь Минервы в Риме), которые, в свою очередь, непосредственно вдохновили Рафаэля на создание фрески «Диспута»[86].

VI. Всесторонняя классификация знаний

Второе великое следствие интеллектуальной жизни XIII века – классификация человеческих знаний.

Все философские системы, не только господствующая, или схоластическая философия, но также те антисхоластические системы, с которыми она состояла в постоянных противоречиях и борьбе, опирались на концепцию обширной классификации, гигантского труда по систематизации, плода многовековых размышлений, и одного из характерных достижений средневековой мысли. Ведь более тысячи лет она удовлетворяла мыслителей своей последовательностью и ясностью. Из чего же она состоит?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука
Очерки античного символизма и мифологии
Очерки античного символизма и мифологии

Вышедшие в 1930 году «Очерки античного символизма и мифологии» — предпоследняя книга знаменитого лосевского восьмикнижия 20–х годов — переиздаются впервые. Мизерный тираж первого издания и, конечно, последовавшие после ареста А. Ф. Лосева в том же, 30–м, году резкие изменения в его жизненной и научной судьбе сделали эту книгу практически недоступной читателю. А между тем эта книга во многом ключевая: после «Очерков…» поздний Лосев, несомненно, будет читаться иначе. Хорошо знакомые по поздним лосевским работам темы предстают здесь в новой для читателя тональности и в новом смысловом контексте. Нисколько не отступая от свойственного другим работам восьмикнижия строгого логически–дискурсивного метода, в «Очерках…» Лосев не просто акснологически более откровенен, он здесь страстен и пристрастен. Проникающая сила этой страстности такова, что благодаря ей вырисовывается неизменная в течение всей жизни лосевская позиция. Позиция эта, в чем, быть может, сомневался читатель поздних работ, но в чем не может не убедиться всякий читатель «Очерков…», основана прежде всего на религиозных взглядах Лосева. Богословие и есть тот новый смысловой контекст, в который обрамлены здесь все привычные лосевские темы. И здесь же, как контраст — и тоже впервые, если не считать «Диалектику мифа» — читатель услышит голос Лосева — «политолога» (если пользоваться современной терминологией). Конечно, богословие и социология далеко не исчерпывают содержание «Очерков…», и не во всех входящих в книгу разделах они являются предметом исследования, но, так как ни одна другая лосевская книга не дает столь прямого повода для обсуждения этих двух аспектов [...]Что касается центральной темы «Очерков…» — платонизма, то он, во–первых, имманентно присутствует в самой теологической позиции Лосева, во многом формируя ее."Платонизм в Зазеркалье XX века, или вниз по лестнице, ведущей вверх" Л. А. ГоготишвилиИсходник электронной версии: А.Ф.Лосев - [Соч. в 9-и томах, т.2] Очерки античного символизма и мифологииИздательство «Мысль»Москва 1993

Алексей Федорович Лосев

Философия / Образование и наука